Узбекистан

[Чебур]

Наш чудовищный провал в Узбекистане объяснялся просто - мы расслабились. Мы наивно думали, что вездесущие узбекские спецслужбы рядом. И незримо покровительствуют нам, выполняя волю президента (о том, как Ислам Каримов пригласил в Ферганскую долину наших корреспондентов, читайте в предыдущем номере). К тому же неловко долго партизанить, будучи в гостях. И вот на второй день пребывания в Андижане мы «раскрылись». Позвонили в узбекский МИД, высказали надежду на интервью с президентом и попросили организовать встречи с официальными лицами (у нас уже сложилось превратное впечатление, что половина этой страны диссиденты).

 

Но в МИДе в ответ на наш честный поступок огорчились. Спросили, имеем ли мы аккредитацию.

 

- Но Ислам Каримов нас же сам...

 

- Понятно, - сказала трубка. - До свидания.

 

Не придав значения последнему слову, мы расстроились. Но так как узбекское солнце располагает скорее к нирване, чем к переживаниям, выкинули МИД из головы...

 

Через пару часов мы засобирались на интервью с андижанской правозащитницей Гульбахор Тураевой, не подозревая, какой интересной будет эта встреча.

 

Гульбахор приехала с мужем Файзуллой. Семейная парочка была явно неблагонадежна. Файзулла - бывший исламист. Хуже того - акрамист (группа мусульман, названных по имени их идеолога Акрама Юлдашева, арест ее руководителей стал поводом для беспорядков в Андижане в 2005 году. - Прим. корр.).

 

По российским меркам это все равно что быть убежденным ваххабитом, но находиться почему-то на свободе...

 

В этой исламской стране пылко верующий мусульманин сильно рискует. По неофициальной статистике, 9 тысяч человек здесь сидят за религиозные убеждения (причем вещдоком обычно служит «экстремистская» литература, которую можно свободно купить в любом книжном магазине). А в 1999 году служба безопасности составила списки всех верующих от 17 до 68 лет, просто отследив, кто регулярно совершает пятничный намаз. И теперь, как шепчутся в Андижане, спецслужбы тупо работают по разнарядке и выполняют план: надо изобличить 30 экстремистов в месяц - будет Ташкенту 30...

 

И относиться к этому можно по-разному. По словам одного ташкентского политолога (здесь даже политологи анонимны!), Узбекистан рисковал превратиться в среднеазиатскую Чечню.

 

- Папа все это придавил очень жестко, - рассказывал он. - Сначала закрыл самодельные и самочинные мечети в махаллях. Потом запретили молиться в публичных местах - только в мечети или дома. Запретили хиджабы и никабы, обеденные перерывы сдвинули так, чтобы они не совпадали с намазом, а совершать намаз на работе запретили. Интереснее с алкоголем, который запрещено употреблять правоверным. Например, ты не можешь открыть чайхану, если в ней не будет хотя бы пива. То же самое с магазинчиками. Детям не рекомендовали посещать мечети... в общем, волну удалось сбить насильно. Узбекистан остался светской страной. Вот только боролись с исламом очень жестко, недовольство копилось - и то, что случилось в Андижане, было попыткой изменить ход истории, если хотите. А история без крови и жестокости не менялась никогда.

 

Противоположное мнение у главного ташкентского правозащитника Сурата Икрамова. Он считает акрамистов набожными бизнесменами, а страх властей перед исламистами - паранойей: «Дайте им волю болтать о Халифате, и тогда их проповедников никто не будет слушать!»

 

- Там в районе было 23 предпринимателя, - рассказывал он. - Власть у нас не любит тех, кто пользуется уважением народа. А эти бизнесмены организовали в районе рабочие места, людям помогали, да просто платили им нормально. Появился новый хаким (глава района. - Ред.). Запустил налоговые проверки - ничего не нашли. Тогда под них придумали целое политическое течение - акрамисты, и начались аресты. В итоге люди остались без работы и пришли к суду «поболеть» за них. И к вечеру 12-го числа спецслужбы сделали свою грязную работу... Президент сам озвучивал официальную версию: «Кучка боевиков ворвалась в военную часть и забрала грузовик, оружие и боеприпасы». Потом якобы на этом грузовике таранили ворота тюрьмы. Их танком-то не пробить! Блоки бетонные специально стоят. Видели? В тюрьме якобы тоже все разбежались. Чуть позже стало известно, что в этот день никому из тюремной охраны и конвоиров не были розданы патроны. Все эти несоответствия выявила бы международная комиссия, но ее просто не допустили.

 

Но разговор с очевидцем событий исламистом Файзуллой не получился. Он осторожно молчал, и мы не настаивали.

 

Хорошо, что и его супруга Гульбахор на свободе. Единственный в городе правозащитник. Говорит, что работает врачом-патологоанатомом. Но в морге так не загоришь - руки и лицо у нее были почти черны от солнца, такой загар можно заработать только в поле и то, если ковыряться в земле с утра до вечера и без выходных. Она грустно кивает: да, из больницы Гульбахор давным-давно уволили. И в тюрьме пришлось посидеть за провоз запрещенной литературы из Киргизии.

 

Но это все в прошлом. Гульбахор поняла, что плетью обуха не перешибешь, и пошла на компромисс с властью.

 

- Я не занимаюсь политикой, как делают это большинство интернет-правозащитников, - объясняет она. - Меня интересуют только конкретные нарушения прав человека. Узбекистан страшно перенаселен, но вместо программ по снижению рождаемости у нас действуют проще - стерилизация. Согласно постановлению 10/96 министерства здравоохранения эту операцию могут сделать любой женщине. Новый метод. Делают полостной разрез 7 сантиметров, заполняют углекислым газом и коагулируют трубы...

 

- Но учтите, я не получаю иностранные гранты! - вдруг сказала она так громко, что даже показалось, не нам.

 

Разговор, кстати, был удивительно невинен. Гульбахор рассказала о попытках построить гражданское общество. Например, группа женщин пришла в администрацию узнать, когда газ дадут (зимой прекратилась подача газа через перевал). Чиновники были изумлены такой наглостью, но приняли их ласково - даже обнадежили. Правда, на прощание мягко предупредили: мол, еще придете - посадим. Несколько мужчин пришли в прокуратуру выяснить, когда же им заплатят детские пособия? Им дали минуту, чтобы безнаказанно уйти. Мужики плюнули и уехали в Россию на заработки.

 

- Это узбекский менталитет - все держать в себе до предела, - вздохнула Гульбахор.

 

- Не только узбекский, - возразили мы...

 

И тут Гульбахор как-то странно посмотрела на вошедшего в пустой ресторан мужчину. Мужчина присел за столик слева. Спустя минуту к нему подсел еще один гость, они заказали чай. Вскоре в доселе пустой ресторан повалили посетители в штатском. Кто-то устроился в дальнем углу. Мужчина, по-видимому, с самым хорошим слухом, расположился прямо за спиной корреспондентов «КП». Гульбахор вдруг громко сказала:

 

- Я считаю, что Каримов правильно подавил андижанские беспорядки! Мы избежали бОльшей крови!

 

В глазах нашей собеседницы были ужас и тоска, когда в зал одновременно вошли самые главные эсэнбэшники. Трое. Шли красиво - плечом к плечу. Непонятно, как они миновали дверной проем. Все «посетители» вдруг вскочили с мест и, молча толкаясь, взяли наш столик в кольцо. Двадцать человек на двух корреспондентов «КП», женщину и худенького, интеллигентного раскаявшегося «боевика».

 

Ну не зря же нам в МИД сказали «до свидания».

 

- Дим, следи за их руками - подбросят чего-нибудь, и станешь исламистом, - прошептал Ворсобин.

 

Повисла мхатовская пауза.

 

- Документы и на выход! - скомандовали нашим собеседникам. Их увели.

 

Снова тишина. Слышен только плач официантки: «Я их первый раз вижу!»

 

- Мы здесь по личному приглашению Ислама Каримова, которое он передал нам через российского президента! - тоном провалившегося шпиона заявил Стешин.

 

- Угу, - сказали обступившие нас служивые.

 

Молчание.

 

Тут появился главный - в дорогом пиджаке.

 

- Вы уже покушали? - осведомился он. - Или водочку заказать? Хотите водочки?

 

- Не хотим, - сказал непьющий Стешин.

 

- А зря - в камере вряд ли предложат, - вздохнул Ворсобин.

 

Начался пятичасовой обыск. Но вежливый. Переписали блокнот со всеми телефонами. Обыскали гостиничный номер. Осмотрели компьютер. Прослушали диктофон.

 

- Что это за женщина? - спросил оперативник, услышав в динамике женский голос. - Время встречи, фамилия, должность, цель общения?

 

- Апрель 2010 года, Роза Отунбаева, глава временного правительства Киргизии, по причине местной революции, - отрапортовал Ворсобин.

 

- Не стирать! - скомандовал тот, что в пиджаке.

 

Потом мы написали объяснительные: где были, с кем общались (все написали честно, но фамилии забыли - трудно их запомнить).

 

Один из журналистов спросил безмолвного доселе хозяина ресторана:

 

- У вас российские каналы телевизор показывает? Можно включить?

 

Второй корреспондент заметил:

 

- Что, Владимир Владимирович, хотите посмотреть, не выслала ли за нами Родина спасательный вертолет?

 

Спецслужбист-начальник буквально взорвался:

 

- Ну зачем же вы так! Вы же наши гости! Мы к вам так, а вы к нам этак! Вы можете идти куда хотите!

 

Мы возразили:

 

- Куда же мы пойдем без наших документов?

 

Наконец появился тот, кого все ждали, - начальник паспортно-визовой службы города Андижан в звании полковника. Он пожурил нас за фотографии гниющих мусорных куч - мол, мы очерняем светлую действительность.

 

Показываем ему фото с белоснежными видами центра Андижана.

 

- Вот это правильно, - кивнул полковник. - А завтра мы этот мусор уберем.

 

Час ночи. Наша встреча со спецслужбами счастливо завершалась. Нам было приказано вернуться в Ташкент.

 

- Вы в следующий раз не стесняйтесь, у нас каждому журналисту вместе с аккредитацией МИД выдает сопровождающего. Который убережет от проблем, не даст в обиду, поможет сориентироваться в незнакомой стране, - учил нас начальник паспортной службы.

 

Но идиллию нарушил Стешин.

 

- А почему Вечный огонь у памятника потушили? - вдруг пошел он в атаку. - И почему Великую Отечественную у вас величают Второй мировой?

 

- А дайте-ка я вас пловом угощу, - внимательно посмотрел на Стешина полковник. - Завтра посоветуюсь с Ташкентом и к вам заеду. Ладно?

 

Иногда жизнь заставляет ценить привычное. Например, свободу. Так ныряльщики ценят воздух, а голодный - еду... Когда рано утром, не дожидаясь проинструктированного Ташкентом полковника, мы выехали из Андижана - почувствовали облегчение. И это не было страхом. Просто физически стало легче дышать.

 

По пути заехали на рынок (не купить в Узбекистане сладкой черешни, медовых абрикосов и душистых лепешек - извращение).

 

И на привычное: «Брат, ты из Москвы? Как там, брат?» - мы поинтересовались (терять-то нам было нечего), любят ли люди власть.

 

Когда в гробовой тишине мы выбирались с рынка, один торговец шепнул Ворсобину:

 

- А посмотри вокруг внимательно.

 

Оглядываемся - базар как базар. Восточный, грязненький... Хотя, признаться, было впечатление, что чего-то здесь не хватает.

 

- Люди в форме, - усмехается торговец, - сюда обычно не заходят. Опасности здесь никакой, но отношение народа они чувствуют. Кто-то отвернется, кто-то не поздоровается, а кто-то в спину скажет...

 

- И все из-за расстрела на площади?

 

- Наверное, - пожал плечами торговец. - Люди видели, как по народу били из пулеметов. Один снаряд сразу человек десять сносил. Руки-ноги оторванные валялись...

 

- И что будет дальше?

 

- Ничего, - удивленно пожал плечами узбек. - А что здесь может быть?

 

На границе Ферганской долины нас догнал последний прощальный привет из Андижана. Нас остановили и снова обыскали. Снова человек двадцать, немецкая овчарка и худой котенок. Водила, который, по его словам, сорок лет ездит через этот пост, был в шоке:

 

- Ребята, вы кто? Террористы?

 

- Хуже, гости Ислама Каримова.

 

В Андижане мы зашли в православный храм, где батюшка сообщил нам, что все русские разбежались после восстания. Русских действительно в Андижане мало. Значительно больше наших соотечественников в Ташкенте - 500 тысяч. Они живут в легкой тревоге. В последние годы Узбекистан постоянно подбрасывает самой многочисленной русской диаспоре в Азии поводы для беспокойства, действуя не совсем логично. Иногда по-хамски. Нетрудно догадаться, как отреагировали русские и часть узбеков на то, что в Узбекистане погасли Вечные огни у памятников героям Великой Отечественной. Официальная пропаганда объяснила это тем, что Великая Отечественная была... не в интересах узбекского народа. Надо полагать, фашисты, дойди они до Ташкента, всем узбекам выдали бы талоны на повидло...

 

Соответственно война с басмачеством тоже получила другую оценку. Басмачи из наймитов англичан и международного капитала (что в целом соответствует исторической действительности) волшебным образом превратились в «борцов за свободу Узбекистана». Русские, те, с кем удалось пообщаться, смотрят на эти исторические открытия с позиции царя Соломона: «И это пройдет».

 

Русские, те, кто остался после трех волн миграции, здесь особенные, как заметил один этнолог, у них «фортификационное сознание». Они до сих пор чувствуют себя солдатами из арьергарда двух империй - царской и советской. Их сложно обидеть - будет сдача, причем двойная. Они подчеркнуто аккуратны и пунктуальны, стараются быть первыми во всем, и у них получается! Среди восточного базара они маниакально честны, как немцы из Поволжья. Но самое главное - они знают узбекский язык, но редко роднятся с коренными. Мы долго думали об этих поведенческих особенностях, пока нас не озарило! Как ни странно, так ведут себя чеченцы в России! Этнос мобилизуется в недружественной среде. Те, кто после расслабухи в «советской семье народов» не готов был отмобилизоваться, давным-давно уехали в Россию. Те, кто нашел в себе силы остаться, пользуется заслуженным уважением на бытовом уровне.

 

Мы передавали из Москвы посылку для русской бабушки, ветерана труда, и видели, как эту бедную, но опрятную старушку швейцары буквально под руки провели в холл пафосного отеля, усадили в кресло, принесли воды. Единственное, что портит жизнь оставшимся русским, - отсутствие каких-либо перспектив на государственной службе. Исключая армию, где русские ценятся. И, по слухам, личная гвардия Ислама Каримова полностью укомплектована русскими сиротами.

 

Даже при самом поверхностном взгляде на Узбекистан мы заметили ряд странностей, не укладывающихся у нас в голове. Отчасти именно они объясняют страшное беспокойство хозяина страны и его обостренную реакцию на наши «политически незрелые» заметки. Во-первых, размер зарплат, не превышающий пресловутые 200 баксов. При этом по дорогам бегают только новенькие машины, стоящие от 6 до 10 тысяч долларов. Оказалось, все просто - параллельная экономика. Не теневая, а именно параллельная. Водитель «Скорой» получает 100 долларов на работе и еще на 300 баксов в месяц организует визиты врачей. Иначе никакая «Скорая» никуда и ни к кому не поедет. В итоге за пару лет набежало на новую «Нексию». То же самое творится во всех сферах жизни, где государство пересекается с жизнью обычных людей. Зато из-за такой причудливой экономики национальная валюта - сумы - обладает «обратной» конвертируемостью. Мало того что их не берут в ташкентском дьюти фри, в алма-атинском обменнике нам посоветовали оставшийся килограмм узбекских денег про

сто выкинуть...

 

Как «удобно» жить с такой экономикой, мы поняли, лишь попытавшись купить билеты в Москву. Их не было и, как нам сказали, никогда не будет. При этом возле каждой кассы торчали «жучки», готовые помочь за чудовищную переплату. Чудовищную по местным меркам, потому что надо делиться с кассиром, аэропортом, чиновниками, ментами - всеми, кто получает официально 100 долларов в месяц. Эта система работает лишь потому, что скреплена потрясающим по своей мощи и объему репрессивно-карательным аппаратом. Который живет своей жизнью в таком же, как и экономика, параллельном мире. Ну а кому не нравится - может уезжать, его никто в Узбекистане насильно не держит. Трудовая миграция из Узбекистана уже превысила все мыслимые пределы, и что будет, когда гостеприимные соседи введут визовый режим? Догадаться несложно. Будет то, чего так опасаются узбекские власти... Оно-то, государство, скорее всего, и не враг своему народу, но поделать ничего не может - система не имеет обратной связи, нет для этой связи нужных инструментов.

 

В этом-то и кроется тайна «неприкасаемости» последнего правозащитника Сурата Икрамова:

 

- После нападения на меня (Икрамов был сильно избит неизвестными) позвонил помощник министра МВД и приказал мне, чтобы все сообщения «Мемориала» о произволе властей и милиции я дублировал для него. А они будут их рассматривать и реагировать. И пошло-поехало. Вдруг заработала генпрокуратура, СНБ. Им самим удобно. У них куча родственников, которые тоже попадают под произвол. А вмешиваться в открытую нельзя - могут уволить. Дают мой телефон. Ко мне приходит родственник, допустим, высокопоставленного чина. Я даю сообщение о нарушении прав, и только после этого важный чин может вмешаться на легитимных основаниях (смеется).

 

На прощание, уже в Ташкентском аэропорту мы еще раз столкнулись с причудливой местной экономикой. В Узбекистане строго-настрого запрещено проживать без регистрации, поэтому в гостиницах эту самую регистрацию цепляют на скрепку в паспорт. Таможенный контроль в аэропорту трехступенчатый. Подача декларации, осмотр багажа, следом еще один непонятный пост, где еще раз смотрят ваш паспорт. Просто смотрят. На самом деле, отвлекая дурацким разговором, незаметно вытаскивают листочки с регистрацией. Таможенник, сидящий в стеклянной кабинке, сделал удивленные глаза:

 

- Где вы проживали в Узбекистане все эти дни? Где ваша регистрация? Вы нарушили наши законы!

 

Регистрации не было, от нее остались только скрепки. По глазам таможенника мы уже поняли, что он тоже получает 100 долларов в месяц. Стешин молча достал гостиничные чеки. Таможенник сразу же погрустнел и сник. Еле нашел в себе силы два раза ткнуть штампом в наши паспорта. Мы поднимались по трапу самолета и даже ни разу не оглянулись назад, а толпа гастарбайтеров в самолете вызвала не привычное столичное раздражение, а сочувствие.

 

Прав был Ислам Каримов, заявивший, что в Узбекистане все спокойно. Действительно, если сравнивать с Россией - тишь да гладь. Но это спокойствие, как оказалось, стоит очень дорого. Его приходится контролировать на каждом шагу силами огромного репрессивного аппарата. Как было написано в статье, в среднем при каждом обыске на одного журналиста «КП» приходилось десять сотрудников спецслужб. Страшно представить, сколько их всего в Узбекистане! Возможно, несколько миллионов. Народ на это давление реагирует логично - окукливается, замыкается в раковине. Власть перестает понимать, что происходит в стране, - ей просто боятся указать на ошибки и просчеты. А их хватает, и в целом получается, как на исходе советской власти: в газетах и в телевизоре все хорошо, но стоит только выйти на улицу... Или открыть холодильник... Или попытаться найти работу... Или попробовать попасть в больницу без бакшиша... Диссонанс между пропагандой и реальностью буквально заставляет людей думать и искать какой-то выход. Несколько лет подряд этим выходом была трудовая миграция. Местные власти ее откровенно поощряют, сбрасывая нам потенциальный протестный электорат. Но Россия не резиновая, а рождаемость в Узбекистане огромная. У нас постепенно ужесточают миграционное законодательство, и, когда его окончательно приведут к цивилизованному стандарту, в Узбекистане начнутся перемены.

 

http://kp.ru/daily/24509/660308/

[Green]

чтд....

А что, кто-то не знал этого?))

[Чебур]

чтд....

А что, кто-то не знал этого?))

чего этого? я например не знал как сурово прижали муслимов.

[Green]

чего этого? я например не знал как сурово прижали муслимов.

 

там прижали всех

[Чебур]

там прижали всех

восток - дело тонкое)) зато у них лучше чем в киргизии))

[Гость Kniaz]

я например не знал как сурово прижали муслимов.

да уже давно, вначале им давали зеленый свет, а потом, когда после покушений на Каримова их быстро всех прикрыли.

[Чебур]

да уже давно, вначале им давали зеленый свет, а потом, когда после покушений на Каримова их быстро всех прикрыли.

за ситуацией следил тока до революции. а дальше как то пропустил.

[Камалудин]

за ситуацией следил тока до революции. а дальше как то пропустил.

 

а где же тебе носило после революции , дедуля ты наш

[Чебур]

а где же тебе носило после революции , дедуля ты наш

следил за хрузинами))))

[Гость Kniaz]

за ситуацией следил тока до революции. а дальше как то пропустил.

до какой революции?

[Чебур]

до какой революции?

я про май 2005

[Гость Kniaz]

понятно.

ну на самом деле в Узбекистане порядок относительный навели еще в начале двухтысячных, по сравнению с концом 90-х, когда была реальная возможность прихода к власти радикальных исламистов.