Маленькие рассказы о большой войне!

[NaStEnOK]

 

Рассказ первый. Угощение для врага

 

В преддверии 9 Мая donnews.ru при поддержке историка Владимира Афанасенко открывает цикл маленьких рассказов о большой войне и великой Победе. Это истории о воинах и жителях Ростовской области, героически освобождавших Родину от немецко-фашистских захватчиков — о мужчинах, о женщинах, о детях…

 

Среди подвигов известных героев, чьи имена носят улицы, скверы, площади, чью грудь украшают государственные награды, затерялся подвиг простой русской женщины Варвары Ивановны Хреновой. Ей было около 45 лет, она была одинока: её муж пропал незадолго до войны, сын ушёл на фронт и тоже пропал без вести. На улице Профсоюзной, где Варвара Ивановна жила в ноябре 1941 года, её называли Хренихой.

 

В 1965 году в западногерманском журнале «Шпигель» был опубликован снимок, на котором в комнате ростовского дома сидят пять молодых красивых солдат, играют в карты, стены украшены фотографиями, на столе еда, бутылка... Подпись: Ростов-на-Дону, ноябрь 1941 года, Профсоюзенштрассе. Этот снимок сделан в доме Варвары Ивановны на третий день захвата Ростова, 23 ноября.

 

А ещё через три дня немцы срочно засобирались, потому что немецкому гарнизону, занявшему Ростов, грозило окружение: с севера и востока наступали войска Южного фронта, с юга, через Дон, из Батайска, наносила удары 56-я армия. Немцам нужно было уносить ноги. Пять молодых водителей артиллерийских тягачей из 160-го артиллерийского полка 60-й моторизованной дивизии тоже засобирались в дорогу...

 

Тяжёлая артиллерия тогда представляла собой большую ценность. С тех высот, где теперь ростовчане видят телевышку (тогда это был частный сектор и на Профсоюзной улице стояла батарея), немцы обстреливали наши войска под Батайском. Варвара Ивановна не слишком жаловала своих временных постояльцев, да и характер был у неё бойкий, казачий... Когда немцы собирались в путь и притащили поросёнка, украденного на соседнем подворье, и муку, взятую из соседнего магазина, Варвара Ивановна решила сделать им прощальный подарок. Она приготовила фарш, замесила тесто и нажарила целое ведро свежих мясных пирожков. А фарш щедро приправила крысиным ядом. Немцы были вояки бывалые и просто так принять угощение побоялись — они заставили бедную женщину предварительно попробовать пирожки. Перекрестившись, Варвара Ивановна на глазах немцев, не дрогнув и даже причмокивая от удовольствия, съела первый пирожок, второй... Немцы посмотрели на её довольное лицо, сказали «гут-гут-гут», схватили ведро, вышли на улицу, завели свои тягачи и потащили тяжёлые 105-миллиметровые гаубицы вниз по Профсоюзной в сторону зоопарка. Это было вечером 27 ноября.

 

На следующий день город штурмовали наши войска, а 29 ноября в 16 часов Ростов был освобождён. И когда бойцы полка народного ополчения вместе с чекистами 230-го полка конвойных войск НКВД, проводя зачистку западных кварталов города, вышли в район Каменки (туда, где теперь Военвед), они обнаружили на Зоологической колонну из артиллерийских тягачей с гаубицами, а в кабинах — мёртвых водителей. Все они съели пирожки Варвары Ивановны. Это и было её последнее угощение, последний привет из Ростова.

 

Сама Варвара Ивановна, как только немцы уехали, побежала к соседке, схватила ведро воды и стала жадно пить — при отравлении крысиным ядом возникает резкое обезвоживание организма. Соседка удивлённо спросила: «Варя, что случилось?»

 

«Помираю я, — ответила Варвара Ивановна. — Я отравила немцам пирожки, а они заставили меня их съесть», — и потеряла сознание. Через некоторое время она скончалась...

 

Варвару Ивановну Хренову похоронили на Верхнегниловском кладбище. Где её могила, неизвестно. Война добавила ещё тысячи новых могил и сровняла тысячи старых. В Ростове нет улицы имени Хреновой, её уличное прозвище Хрениха уже забыто новыми жителями Профсоюзной.

 

Но подвиг этой простой русской женщины, которая по-своему, без гранат, без боеприпасов, без винтовки защищала город и нанесла огромный урон, уничтожив немецких водителей и выведя из строя целую тяжёлую гаубичную батарею, не должен быть забыт.

[NaStEnOK]

Рассказ второй. Трудное решение Малиновского

 

Родион Малиновский

 

 

В преддверии 9 Мая donnews.ru при поддержке историка Владимира Афанасенко открывает цикл маленьких рассказов о большой войне и великой Победе. Это истории о воинах и жителях Ростовской области, героически освобождавших Родину от немецко-фашистских захватчиков — о мужчинах, о женщинах, о детях…

 

В Западном микрорайоне Ростова проходит одна из наиболее оживленных транспортных магистралей — улица Малиновского. Имя Родиона Яковлевича Малиновского хорошо известно и в истории нашего государства, и в истории нашего города. Маршал Советского Союза, министр обороны в течение десяти лет, дважды Герой Советского Союза, кавалер ордена «Победа»… Судьба этого человека тесно связана с Ростовом. В самый тяжелый период войны, с 1941 по 1943 год, он дважды освобождал наш город.

 

В 1941 году Родион Яковлевич командовал войсками Южного фронта, которые обороняли Ростов. В 1942 году, во время второго захвата Ростова, Малиновский, спасая семь армий Южного фронта, которые отступали за Маныч, на юг, откатываясь под атаками танковой немецкой армии, принял трудное решение пожертвовать одной из армий — 56-й — для спасения остальных. 56-я армия за четыре дня, с 20 по 24 июля, в боях за Ростов потеряла более 100 тысяч человек.

 

А 28 июля 1942 года был оглашён широко известный приказ Сталина № 227 «Ни шагу назад». В преамбуле этого приказа есть такие строки: «Часть войск Южного фронта, идя за трусами и паникёрами, оставили города Ростов-на-Дону и Новочеркасск без боя, без серьёзного сопротивления, без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором». Эта формулировка верховного главнокомандующего на десятки лет легла позорным пятном на жертвенный подвиг 100 тысяч бойцов и командиров 56-й Армии, отдавших свои жизни, опорочила тех, кто тогда уцелел. Отразилась она и на репутации командующего фронтом Родиона Малиновского. Он был снят с командования фронтом, понижен в должности, звании, его ждал военный трибунал... И уже ехал прокурор фронта с комендантским расстрельным взводом НКВД, когда друг Малиновского, командующий Закавказским фронтом Иван Владимирович Тюленев дал ему свой самолёт и сказал: «Родя, лети в Москву, добивайся встречи со Сталиным и объясни ему, как всё было». Взлетевший в последний момент самолёт смёл фуражки с подъехавших чекистов и ушёл на Москву. Малиновский сумел объяснить Сталину реальную ситуацию. Сталин понял, что был несправедлив, и назначил Малиновского командовать 26-й армией под Сталинградом. Малиновский успешно командовал армией и не допустил немецкого прорыва в декабре 1942 года. После этого Малиновский двинулся на Ростов и освободил город 14 февраля, после шести суток боёв. 15 февраля 1943 года на том месте, где сейчас памятник Будённому, лежал сбитый немецкий бомбардировщик. Там Родион Яковлевич Малиновский, выступая перед ростовчанами, стал на колени и попросил прощения за то, что не удержал Ростов в июле 42-го. Он дал клятву, что больше немец в Ростов не войдёт. Свою клятву Малиновский сдержал — погнал немцев дальше на запад и через год, в августе 44-го, вместе со своим боевым другом маршалом Фёдором Ивановичем Толбухиным осуществил блистательную операцию «Сталинград на Днестре». Это была одна из самых красивых операций Второй мировой войны: за трое суток наши войска ударами навстречу друг другу окружили в районе Кишинёва 22 немецких и румынских дивизии, более 200 отдельных частей, 330 тысяч человек. И если в Сталинграде для достижения успеха потребовалось восемьдесят суток, то на Днестре Малиновскому хватило всего шести. Через шесть суток с окружёнными было покончено, сотни тысяч пленных отправились в тыл восстанавливать наше разрушенное народное хозяйство. А Малиновский получил высший полководческий орден Суворова первой степени за прекрасно проведенную операцию.

 

Ещё через год, в августе 1945 года, Родион Яковлевич, командуя войсками Забайкальского фронта, совершил беспрецедентный бросок танковых армий через пустыню Гоби, через горы большого Хингана и вышел к Порт-Артуру, на полуостров Ляодун. Здесь он разгромил японскую отборную миллионную Квантунскую армию. Союзники-американцы на Окинаве полагали: чтобы сломить японское сопротивление, потребуется ещё минимум два года. Нашим бойцам во главе с Малиновским хватило восемнадцати суток с минимальными потерями.

 

Кем же был этот талантливый командующий? Простым одесским пацаном, который начал военную карьеру в неполные четырнадцать лет, когда в 1914 году убежал добровольцем на фронт. Шла Первая мировая война. Малиновский попал в Белоруссию и стал пулемётчиком в пехотном полку. Со временем Родион Малиновский стал классным пулемётчиком, к 1916 году имел уже два Георгиевских креста, две Георгиевские медали... В бою любил подпускать врагов поближе, как Анка-пулемётчица в известном фильме «Чапаев», и резать в упор. Кроме того, он оказался талантливым техником и в числе самых лучших попал в русский экспедиционный корпус во Францию — тогдашнего союзника России. Там он также отличился и был удостоен двух французских орденов. Революция застала его в составе войск во Франции. Империалистические державы большевиков не любили и поддерживали монархистов, добровольческую армию — Краснова, Деникина, Колчака...

 

Малиновский поступил так, как мог поступить только Малиновский. Он записался в иностранный легион, попал в Африку. Год отвоевал там, был опять награжден. Потом оказался на Дальнем Востоке, где перешел линию фронта. И записался в Красную Армию. Родион Малиновский закончил гражданскую войну как командир пулемётной роты.

 

Дальше история Малиновского — это история красного командира, одного из самых талантливых полководцев нашей Победы.

[NaStEnOK]

Рассказ третий. Последняя переправа

 

 

Тысячи ростовчан, переходя знакомые улицы Текучёва, Катаева, Варфоломеева, Малюгиной, не обращают внимания на эти имена. А ведь 18 улиц Ростова названы именами бойцов и командиров полка народного ополчения. Ополченцы — это те, кто по состоянию здоровья или по возрасту не подлежал мобилизации в состав действующей армии. Но, будучи патриотами и желая внести свой вклад в защиту родного города, они добровольцами записались в части народного ополчения.

 

В Ростове уже в июле 1941 года был создан стрелковый полк народного ополчения, который стал практически неиссякаемым источником для пополнения действующей армии. Те десятки тысяч ростовчан, которые записались в этот полк с июля по октябрь 1941 года, были отправлены на фронт после краткосрочной подготовки. Параллельно был создан коммунистический полк народного ополчения. Но когда в конце октября 1941 года враг подошёл к окраинам Ростова, численность обоих полков была невелика: 580 человек личного состава оставалось в полку народного ополчения под командованием бывшего директора авторемонтного завода Михаила Александровича Варфоломеева, и 530 человек — в коммунистическом полку, которым командовал майор Николай Фёдорович Скачков.

 

Санитарным взводом полка народного ополчения командовала обаятельная женщина, по возрасту превосходившая юных 18-летних сандружинниц — 28 девчонок, которые входили в состав взвода. Звали её Татьяна Андреевна Малюгина. Её муж Анастас Ивахненко заведовал отделом Андреевского райкома партии, а также был политруком роты в полку народного ополчения.

 

Подвиг ополченцев в том, что они при обороне Ростова 20 и 21 ноября 1941 года прикрывали уходящие в сторону Батайска войска 56-й армии. Ополченцы хорошо знали Ростов и, сдерживая немецкие штурмовые группы, последними покинули город, отступив на левый берег Дона. И первыми же, ещё по тонкому льду, 27 ноября переползли в районе шиферного завода на 800 метров западнее места, где Темерник впадает в Дон, в районе железнодорожного моста.

 

27 и 28 ноября полк народного ополчения в районе шиферного завода вёл тяжелые бои, зацепившись за берег и удерживая плацдарм, на который должны были перейти регулярные войска, в частности 343-я стрелковая дивизия. Имея на вооружении только стрелковое оружие и единственный пулемёт, ополченцы отбивали атаки и немецких танков, и самоходных установок «Панцеръегер», кроме того, против них работали отборные мальчики из дивизии СС лейбштандарта «Адольф Гитлер» — громилы двухметрового роста с восьмилетним опытом. Было очень тяжело, были большие потери, десятки раненых. И вот эти девочки из ростовского медучилища, сандружинницы под руководством Татьяны Малюгиной собирали раненых и стаскивали их к линии железной дороги. Случайно Татьяна Малюгина узнала, что её муж Анастас Ивахненко тяжело ранен автоматной очередью в живот и ноги. Ей удалось вытащить его и вместе с ещё восьмью или десятью ранеными погрузить на железнодорожную ремонтную вагонетку, типа дрезины.

 

Вагонетка стала переправляться по железнодорожному мосту — раненых нужно было срочно доставить в Батайск, где был госпиталь. Немцы вели обстрел, мина прямым попаданием угодила в вагонетку — и все, ехавшие на ней, погибли на месте.

 

После освобождения Ростова, 3 декабря, их торжественно похоронили на Братском кладбище, там, где сейчас большой мемориал бойцам народного ополчения. В скорбном списке погибших есть и фамилии Татьяны Андреевны Малюгиной и её мужа Анастаса Ивахненко. Подвиг этой семьи и десятков других ополченцев увековечен в названиях улиц нашего города. И те, кто проходит улицу Малюгиной, пусть вспомнят эту невысокую черноволосую 30-летнюю женщину, погибшую в боях за Ростов в ту субботу, 29 ноября 1941 года. Впереди была еще целая война, но подвиг первых освободителей Ростова должен оставаться в памяти народа.

[NaStEnOK]

Рассказ четвертый. Атомная тетрадь

 

Известный герой Малой земли, майор, командир Цезарь Львович Куников, инженер, машиностроитель, главный редактор газеты «Машиностроитель» при правительстве СССР, войну начинал в сентябре 1941-го года в Ростове. Он прибыл сюда с отрядом моряков из 182 человек, которые составили 14-й отряд водных заграждений, с задачей прикрыть устья Дона, Таганрогский залив...

 

Проникновение диверсантов... разведывательная группа брошена водным путём. Дельта Дона представляла собой примерно 300 квадратных километров непролазных камышей, где могло произойти всё что угодно. Когда в середине октября немцы захватили Таганрог, вышли к Чалтырю, к станции Хопры и оказались в 12 километрах от Ростова, Цезарь Куников со своими моряками остались фактически в тылу противника, в камышовых джунглях. Вместе с разведывательным отделом 56-ой отдельной армии, которая обороняла ворота Кавказа, он выполнял деверсионно-разведывательные задачи на участке железной дороги Ростов-Таганрог, по которой шла переброска самой кратчайшей дорогой боеприпасов и горючего для первой танковой армии штурмовавшей Ростов. Как все знают, враг здесь потерпел первое поражение с начала Второй мировой войны и был отброшен на 80 километров на запад, на Самбекские высоты, на той линии, которая получила печальное название Миус-фронт, и остановился до июля 42-го года.

 

В декабре в Ростов прибыл диверсант номер один, легендарный создатель фронтового спецназа, полковник Илья Григорьевич Старинов. Он прибыл не один, а с группой испанских подрывников, с которыми работал в 36-ом и 38-ом годах в Испании. Старинов получил 5 батальонов саперов в своё подчинение и путем персонального отбора сформировал группу из 180 подрывников и вместе с моряками Куникова они предприняли целый ряд диверсий на коммуникациях немецких войск от Крыма и Запорожья до Таганрога. Используя суровую зиму, по льду Азовского моря на коньках, на санях они за ночь преодолевали 80-100 километров до вражеского берега, маскировались, выползали в следующую ночь на дорогу и минировали знаменитое Приморское шоссе, ведущее в Крым. Они подрывали всё, что двигалось. Знаменитые мины Старинова, мины-сюрпризы в виде кирпичей, кусков угля и буханок хлеба изготовливали физики и химики Ростовского госуниверситета на Горького 84, где сейчас находится юридический факультет ЮФУ. Этими специзделиями диверсанты парализовали всякое снабжение немцев, по наиболее удобной для них трассе.

 

Наиболее громкая операция произошла в ночь с 22 на 23 февраля 1942-го года. 256 диверсантов и часть местного партизанского отряда «Отважный-2» Александра Гуды, на санях, а моряки-диверсанты на коньках, вышли на кривую косу, что западнее Таганрога. Перебили гарнизон, зенитную батарею, прожекторные установки, которые перекрывали подход к Таганрогу. А моряки провели зачистку всех располагавшихся там домиков. В одном из них располагался штаб немецкой зенитной батареи. Главный старшина расстрелял двух немецких офицеров, которые сидели и отмечали за чашкой чая свою встречу. На память он прихватил документы этих офицеров, среди которых была толстая общая тетрадь, вся исписанная графиками и расчётами. Старшина передал тетрадь Куникову.

 

Куников, который владел немецким языком, полистал её и на вопросительный взгляд Ильи Григорьевича Старинова сообщил: «Чушь какая-то про расщепления атома, гамма, бета и прочие излучения, короче атомная белиберда». Старинов, вероятно, владевший большей информацией, чем Куников как руководитель диверсионного управления Красной Армии, забрал эту тетрадь и спросил: «Откуда это?».

 

Оказывается, это была тетрадь выдающегося немецкого физика-ядерщика Ганса Вандервильде, который вёл подготовку к эксперименту по расщеплению атомного ядра. В Германии был построен атомный реактор, и он приехал на оккупированную Украину в поисках урана. Всю дорогу он вёл расчеты, необходимые для осуществления цепной реакции, и уже завершив свой очень успешный визит в оккупированную часть Советского союза, на обратном пути заехал к родному брату, который был майором ПВО и оборонял Таганрогский аэродром. Встреча двух братьев закончилась трагически, а тетрадь попала к Старинову. Старинов оценил её правильно, немедленно отправил самолетом в Москву на имя Степана Балезина. Балезин представлял в то время Академию наук, он вызвал ученого Николая Флёрова. Просмотрев тетрадь, Флёров побледнел и сказал, что Гитлер находится в пяти минутах от создания атомной бомбы. Немедленно доложили Сталину. Сталин подписал секретную директиву о создании лаборатории и так называемого Секретного атомного комитета, а также предоставил Флёрову право снимать с любой точки фронта необходимых ему специалистов. В их числе оказался и Игорь Васильевич Курчатов, из Севастополя перекочевавший в Москву, а ответственным за это начинание был назначен нарком внутренних дел Лаврентий Берия.

 

Берия, очевидно с ведома Сталина, выбрал уникальное расположение: эта сверхсекретная лаборатория разместилась в заброшенном в то время монастыре в Саровской пустыни недалеко от Арзамаса. Сегодня это всемирно известный Федеральный атомный центр Арзамас-16. И вот там, с марта 1942-го года начинались разработки советской атомной бомбы.

 

А всё началось с меткой очереди главного старшины из отряда Куникова, который убрал двух пьющих чай немецких офицеров и аккуратно подобрал документы.

Изменено 4 мая 2013 пользователем NaStEnOK

[NaStEnOK]

Рассказ пятый. 12-летний диверсант

 

В Великой Отечественной войне участвовали и стар и млад, и мужчины, и женщины, и дети... Зачастую их подвиги оставались неизвестными или были забыты с годами. Об одном из таких героев-ростовчан, чьим именем названа улица 2-го посёлка Орджоникидзе, но о чьём подвиге мало кто знает, — о 12-летнем мальчишке с горькой сиротской судьбой — и будет эта история. История о Володе Щербакове.

 

Летом 1942 года немцы бомбёжками уничтожали исторический центр Ростова и промышленные предприятия. Во время одной из таких бомбёжек погибли родители Володи. Они работали на заводе "Ростсельмаш", где в военные годы ремонтировали бронетехнику. Володю определили в детский дом. Во время летней эвакуации в 1942 году солдаты ростовского гарнизона сделали всё, чтобы через разбомблённый, горящий Батайск вытащить эшелоны с детьми как можно дальше на юг. В той гигантской пробке на Сальско-Тихорецкой ветке, когда поезда ходили впритык друг к другу, с интервалом 20-30 метров, ни на минуту не прекращались немецкие налёты. Фашисты бомбили железную дорогу, не щадя ни раненых, ни детей...

 

В конце июля разбомблённый эшелон, в котором ехал Володя, был оставлен в районе посёлка Целина. Уцелевшие воспитатели и дети вернулись обратно в Ростов: деваться им было некуда. В Ростове Володя Щербаков снова оказался в детдоме, но приходил туда только ночевать. Выживать было нелегко — практически все детдомовцы 10-13 лет занимались воровством со складов, которые остались в городе, и из немецких машин, которые подвозили продовольствие. Во время одной такой дерзкой вылазки осенью 42-го Володя столкнулся с партизанами городского партизанского отряда имени Сталина, которыми руководил кадровый чекист, разведчик, лейтенант госбезопасности Михаил Михайлович Трифонов...

 

Партизаны приняли этого мальчишку, лихо вспарывающего брезентовое покрытие немецких грузовиков и воровавшего оттуда продуктовые посылки. А Михаил Михайлович заменил ему семью, обещал, что после войны его усыновит, отправит в суворовское училище, он будет офицером... И мальчишка действительно относился к нему как к отцу.

 

Володя стал самым юным разведчиком партизанского отряда. Он участвовал в боевых действиях при освобождении города в районе разъезда Западный 13 февраля 1943 года: в течение суток партизанский отряд вёл бой и уничтожил десятки немецких машин, сорвав эвакуацию фашистов из Ростова. Тогда были захвачены большие трофеи.

 

В числе наиболее отличившихся и подготовленных партизан-диверсантов Володя был определён в разведывательную школу, которая после освобождения Ростова весной 1943 года располагалась в уцелевших корпусах Ростовского артиллерийского училища (сейчас это здание школы-интерната номер 10). Володя Щербаков прошёл трёхмесячные курсы минирования и разминирования, парашютную подготовку, овладел всеми видами оружия. И вот 31 мая 1943 года 17 партизан — полностью экипированных, в гражданской одежде и с немецкими документами — были сброшены нашим самолётом недалеко от посёлка Покровский, километрах в тридцати от города Чистякова.

 

По неизвестной причине штурман, который руководил сбросом, совершил ошибку — диверсантов сбросили не в лесной массив, а фактически над посёлком, прямо на головы немецких войск и полицаев. Десант был обнаружен и окружён. Уцелевшие легли пятками друг к другу и держали круговую оборону. Пока были боеприпасы — отстреливались. Трифонов всё время просил Володю: «Отползи к немцам, белый платок показывай, сдавайся, скажи, что ты местный, попал под раздачу, ты мальчишка, тебя не тронут...» Но в горячке боя Трифонов не мог видеть, что мальчишке перебило обе ноги автоматной очередью, что он придавлен мешком взрывчатки...

 

Дело в том, что у десантников есть правило: если группа совершает компактную выброску, то нужно, чтобы у всех был равный вес, чтобы все приземлились одновременно и могли с ходу вести боевые действия. А поскольку Володя по весу был намного меньше, чем взрослые, у него отобрали автомат и повесили мешок взрывчатки весом в 50 килограммов. А потом внесли в самолёт на руках: сам Володя не мог передвигаться с таким грузом. С этим же мешком его и выбросили из самолёта. И вот, придавленный мешком, он даже отстреливаться не мог, поскольку автомат у него отобрали. С перебитыми ногами он ждал конца.

 

Трифонов последнюю пулю пустил себе в висок, не желая сдаваться в плен. Немцы обыскали погибших партизан. Тяжело раненная девушка-радистка была ещё жива, немцы даже успели её один раз допросить. Она сообщила, что прилетела уничтожить их, но не выдала ни коды, ни шифры. Вскоре она скончалась в госпитале в Покровске.

 

А когда немцы подошли к мешку взрывчатки и отодвинули его, то увидели Володю Щербакова... Загалдели: «Киндер партизан! Киндер партизан!». Они впервые видели ребёнка-диверсанта, 12-летнего мальчишку, и захотели сфотографироваться. Подошли офицеры, шесть или семь человек, достали фотоаппарат, столпились вокруг. И тогда Володя совершил то, что его обессмертило.

 

В оккупированном Ростове он всегда таскал с собой лимонку. Была она с ним и в этот раз. Когда ему освободили руки, он вытащил из кармана гранату и, дёрнув кольцо, сунул руку под мешок со взрывчаткой. Взбух огромный огненный шар, выбило окна во многих кварталах, а всех немцев, что были рядом с ним, разнесло в клочья.

 

После освобождения посёлка Покровского и города Чистякова были получены данные, что Володя вместе с собой подорвал от 150 до 170 фашистов.

 

Юный партизан и разведчик-диверсант посмертно был представлен к званию Герою Советского Союза. Командующий фронтом Толбухин и начальник штаба партизанского движения полковник Перов подписали все необходимые документы, отправили в Москву. Москве действительно был нужен юный герой – пример для остальной молодёжи Советского Союза. Но смутило то, что сирота сбежал из детского дома и самостоятельно жил на оккупированной территории. Вместо звания Героя Володю посмертно наградили медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Это дорогая награда, но, конечно, не звезда Героя…

 

Поэтому местная ростовская власть увековечила память Володи Щербакова, присвоив его имя улице во 2-м посёлке Орджоникидзе. Ростовчане, которые автобусом № 3 едут к своим садам, на окраину посёлка, не минуют улицу Щербакова, растянувшуюся на восемь остановок. Пусть они вспомнят ростовского мальчишку, который внёс свой вклад в Победу, уничтожив полторы сотни врагов ценой собственной жизни.

Изменено 5 мая 2013 пользователем NaStEnOK

[optimist]

Время проведения тренировок Военного парада на Театральной площади

30 апреля, 3 мая и 7 мая с 20.00 до 24.00

Источник информации

 

Фоторепортаж (1,2 мб.)

 

[Старшина]

Афанасенко у меня был (как это по-русски...) - типа классного руководителя в колледже. И вёл историю и право. Его пары воспринимались на УРА, крутой дядька

[NaStEnOK]

Рассказ шестой. Не женское дело

 

Памятник Галине Петровой в Новочеркасске

 

 

 

Война — это не женское дело. К сожалению, Советский Союз использовал женщин на войне, в отличие от той же Германии, и миллионы наших женщин оказались под огнём, а более миллиона по призыву служили в армии.

 

Галина Петрова, студентка Новочеркасского политеха, досрочно сдавшая сессию, в июне 1941 года вместо каникул отправилась на курсы медсестёр, успешно их закончила и добилась зачисления в одну из военно-морских частей береговой обороны Черноморского флота. Галя попала на Новороссийскую военно-морскую базу.

 

Когда в августе 1942 года фронт пришёл в Новороссийск, из личного состава базы был сформирован 386-й отдельный батальон морской пехоты. Галина, уже как санинструктор и как старшина медслужбы (карьера на фронте делается быстро), оказалась среди морпехов.

 

Это в кино красиво смотрится, как девочка под огнём тащит раненого на шинели. Но реально тащить с поля боя мужчину, потерявшего сознание от болевого шока, причём обязательно с оружием (без оружия раненого в санбат не принимали, так как оставленное на поле боя оружие каралось расстрелом), практически невозможно. На самом деле в боевых условиях раненого тащили его же товарищи, четыре-пять человек. Но даже впятером тащить раненого под огнём, ползком — это адский труд. Фельдшер же оказывала экстренную медицинскую помощь — накладывала временную повязку или жгут, чтобы остановить кровь. Дальше раненого тащили до ротного медпункта, и лишь потом, при возможности, переправляли в госпиталь.

 

Этим занималась и Галина Петрова — оказывала помощь раненым.

 

Когда враг на Кавказе был уничтожен, остатки немецких войск уползли в Крым. Крым имел стратегическое значение: его степная часть от Перекопа до Симферополя, до Крымских гор — это огромный аэродром 200 на 300 километров, расположенный в 250-300 километрах до румынских нефтепромыслов, где Гитлер черпал топливо для своей техники. Вслед за ушедшими немцами советское командование бросило в Крым десант. Но сделало это в спешке, без должной подготовки, к тому же в ноябре — в самый разгар знаменитых зимних штормов, бушующих в Керченском проливе. Десант высадили южнее Керчи, в посёлке, который сейчас называется Героевское. Туда же бросили и 318-ю дивизию, которая брала Новороссийск, и три батальона морской пехоты, в том числе батальон, в котором служила Галина Петрова.

 

Через две недели 80% десанта было перебито, а немцы с окрестных гор, как в тире, выщёлкивали спрятавшихся под обрывом советских бойцов. Ситуация была тяжёлая: пятки лижет штормовое море, а в пятидесяти метрах — немцы, которые сверху сыплют пули и гранаты. Шансов выжить в таких условиях не было.

 

В декабре положение стало совсем критическим: местное командование было перебито, а вышестоящие чины оставались на другом берегу. Тогда Галина Петрова собрала раненых, которые могли ползать, и предложила свой план: нужно прорываться к Керчи, к горе Митридат, где располагались главные силы десанта. Иначе немцы всех перебьют. Самое страшное, что между горой Митридат и линией немецкой обороны лежало непроходимое минное поле, и раненые должны были проползти по нему, подрывая собою проход для тех, кто будет ползти следом. Выбор был невелик: либо остаться и неминуемо погибнуть (а моряков, тем более десантников, немцы в плен не брали), либо принести последнюю пользу.

 

Галя поползла первая, остальные за ней. Потеряв около полусотни человек, десантники всё-таки смогли освободить проход, по которому все уцелевшие выбрались к главным силам у горы Митридат. Перед самым передним краем обороны наших войск Галина Петрова подорвалась на мине. Товарищи, которые ползли позади, вытащили её, но шансов спасти девушку уже не было.

 

У Галины был любимый человек, офицер, который погиб незадолго до этого. Точно уже никто не скажет, но сослуживцы рассказывали, что Галина ожидала рождения ребёнка. Так погибла вся семья — Галина, её возлюбленный, так и не ставший мужем, и нерождённый ребёнок.

 

Но проход был открыт, удалось спасти много жизней. Была освобождена Керчь, а затем, ровно за год до Победы, 9 мая 1944 года, был освобождён Крым.

 

Галю Петрову похоронили на горе Митридат. Герой Советского Союза, наша землячка, лежит в крымской земле. Она навечно зачислена в списки морской десантной части, существующей доныне. И каждый вечер на поверке правофланговый отдельного батальона черноморской морской пехоты отвечает, что главстаршина Галина Петрова погибла смертью храбрых в боях за Родину.

[NaStEnOK]

Рассказ седьмой. Уникальный дивизион

 

Мало кто знает, что на Дону существовала уникальная, единственная во всей Красной армии воинская часть — 14-й отдельный гвардейский дивизион «катюш», состоящий из 250 моряков. Командовал дивизионом Арсений Москвин. В отличие от остальных дивизионов, имевших на вооружении «катюши», орудия Москвина монтировались не на грузовиках, а на корпусах танков, с которых сняли башни. Машины сохраняли свой прочный корпус, двигатель и гусеницы, а значит, и высокую проходимость. Это были первые двенадцать внедорожников, и придумали их именно здесь, в 14-м гвардейском дивизионе.

 

Жители Ростова, хорошо знакомые с топографией города, знают, что там, где теперь располагается стадион СКА, есть небольшая роща. Это одна из немногих искусственно высаженных рощ, появившаяся еще до революции, — так называемые Купеческие сады. В июле 1942 года в этой роще прятался от воздушного наблюдения дивизион «катюш» Москвина.

 

Это был последний резерв генерала Александра Рыжова — командующего 56-й армией, оборонявшей Ростов.

 

Немцы шли со стороны Северного, оттуда, где сейчас среди высоток виднеется купол церкви Сурб-Хач. Железными танковыми кулаками — в каждом примерно по 200-250 машин — фашисты проломили оборону советских войск на реке Тузлов. Там на реке под натиском врага пытались устоять 81-я и 76-я морские стрелковые бригады, уступающие немцам и численностью личного состава, и количеством техники: фактически бойцы с гранатами и винтовками сражались против сотен танков. В конце концов обе бригады были смяты, понесли огромные потери и вынуждены были отступать по Темерницкой балке, там, где сейчас Северное кладбище, в сторону Чкаловского, прорываясь к Сальской переправе.

 

Бойцы отступали, а немцы преследовали их на мотоциклах, на бронетранспортёрах, подгоняя автоматными очередями отставших. А наперерез отступавшим морякам на Нижний Темерник шла немецкая танковая колонна из дивизии СС «Викинг», чтобы добить тех, кому удастся уцелеть…

 

Смерть, казалось, была неминуема, если бы не мудрость командира 76-й бригады полковника Дмитрия Никифоровича Долганова.

 

В то время в связи со слабой моторизацией в наших войсках было много лошадей. Полковник Долганов приказал выпрячь всех лошадей из повозок, направить их и справа, и слева по флангам и вести колоннами, как живой щит. Три тысячи лошадей приняли все пули немецких пулемётов и все осколки, заслонив собой моряков. Но потери всё равно были. Майор штаба бригады Виталий Худченко, которому перебило ноги, предпочёл подорвать себя, чтобы не попасть в плен. Военком бригады полковой комиссар Стогов застрелился, чтобы четыре человека не несли его, тяжело раненного...

 

И вот наперерез отступающим вышли двадцать с лишним танков и грузовики с эсэсовцами. Немцы даже успели приготовить фотоаппараты, чтобы запечатлеть падение защитников Ростова… А в полукилометре, на той стороне Тузловки, в роще стояли двенадцать «катюш» и ничего не могли поделать: их направляющие имеют определенный угол наклона, и снаряды просто перелетают через ненавистного врага…

 

И тогда командир батареи Арсений Москвин и командир первой батареи старший лейтенант Бериашвили, переглянувшись, скомандовали: «Заводи!» Все двенадцать танков с установленными на них «катюшами» скатились с обрыва в Темерничку, так что направляющие встали параллельно земле, на прямую наводку.

 

Двадцать четыре мины с двенадцати установок были запущены в немцев. Двенадцать немецких танков взорвались сразу, разнесло несколько машин. Уцелевшие немцы бросились спасаться и целых два часа боялись предпринимать какие-либо действия.

 

Дивизион «катюш» тем временем перезарядил орудия и сменил дислокацию, опасаясь ответной бомбёжки.

 

В результате находчивости командиров дивизиона было спасено почти полторы тысячи моряков. Они тут же собрались в районе «Сельмаша», выкатили на руках пушки, поставили танковый заслон, а сами ушли в сторону Ольгинской.

 

Способ, придуманный в тот критический момент в Ростове, использовался потом во всей Красной Армии. Бойцы рыли наклонные каналы, куда могли въехать носовой частью танки или грузовики с установленными «катюшами», и так можно было вести огонь со ста-двухсот метров, выжигая врага.

 

14-й отдельный гвардейский дивизион «Катюш» спустя неделю преградил путь немецким танкам, которые прорывались в Краснодарский край и на Кавказ. В течение нескольких суток, используя насыпь железной дороги как укрытие, моряки сдерживали натиск врагов.

 

8 октября 1943 года в Тамани, в последний день боёв на Кавказе, уже в чине полковника Арсений Москвин погиб. За боевые заслуги он посмертно награждён орденом Ленина.

 

А гвардейский дивизион из моряков, которым он командовал, сражался до конца войны. Он существует и по сей день и несёт службу как ракетная часть в одном из военных округов России, только уже под другим номером.

[Гость Себастьян Козюлькин]

Плюсую за все! Если не популистских целей ради, то просто молодец))

[NaStEnOK]

Рассказ восьмой. Дважды похороненный

 

Война пришла на Дон неожиданно, и авиации был отдан приказ защитить «ворота Кавказа», чего бы это ни стоило. 16 октября директивой главнокомандования была сформирована 56-я отдельная армия для обороны Ростова. В состав этой армии вошли и военно-воздушные силы, которыми командовал генерал-майор авиации Степан Красовский. В распоряжение ему досталось только 49 исправных самолётов вместо четырёхсот положенных. И тогда, чтобы выполнить задачу и не быть расстрелянным за незащищенное небо, Красовский пошёл на беспрецедентный шаг: он конфисковал материальную часть лётных училищ и взял под своё командование их личный состав. В подчинении Красовского оказались и Батайское высшее лётное училище имени Серова, и Краснодарская, Тихорецкая, Армавирская и Сталинградская школы юных лётчиков, и Полтавские чугуевские курсы военных штурманов. Лётчики-инструкторы, асы авиации и вся техника поднялись на защиту донского неба.

 

Из этих лётчиков было сформировано четыре полка, один из которых расположился в Кулешовке, в 8 километрах южнее Ростова. В одном из них, 248-м истребительном полку, среди лётчиков-инструкторов оказался и Владимир Левитан, родственник знаменитого диктора Юрия Левитана. Лейтенант Левитан был ведомым у командира 20-й эскадрильи капитана Куманёва.

 

Защитники неба над Ростовом летали на самолётах И-16 (на фронте их назвали «ишачками»). Скорость И-16 составляла всего 430 километров час, тогда у немецкого «Мессершмитта» — на 150 километров больше. Зато «ишачки» были юркие и вёрткие, в отличие от неповоротливых «мессеров». Эта манёвренность хоть как-то уравнивала шансы наших лётчиков.

 

В первую неделю боёв наши вылетали по 12 раз в сутки. Даже у молодых 20-25-летних лётчиков от перегрузок шла кровь носом, от нервного перенапряжения и усталости они теряли сознание прямо в кабине при посадке самолёта. Но выбора не было.

 

Для обороны Ростова по железной дороге к Батайску стягивали силы со всего Кавказа. Десятки эшелонов, битком забитых солдатами и техникой, — более удобной мишени не придумаешь. Немцам с Таганрогского залива до Батайска было 3-4 минуты лёта. Как только немцы поднимали самолёты в воздух, наши куниковцы успевали только сообщить: «Летят!» — а немцы уже над головой.

 

Фашисты пускали бомбардировщики под прикрытием истребителей, и основной задачей наших лётчиков была не допустить бомбёжки, чтобы сотни вагонов с людьми и техникой добрались до места назначения. Эскадрилья, в которой служил Левитан, сбила 23 немецких самолёта, потеряв 17 своих. В время одного из вылетов, 28 октября 1941 года, был сбит командир эскадрильи Куманёв, был сбит и самолёт Левитана. Но Владимир смог посадить горящий самолёт в камыши — крылатая машина пропахала полукилометровую борозду по грязи и болоту. Сырая болотная грязь сбила пламя до того, как взорвался бензобак, и Левитан остался жив. Его вытащили матросы Куникова и отправили в госпиталь. В части его посчитали погибшим, отправили родным похоронку и посмертно присвоили орден Красного Знамени.

 

Владимир узнал об этом в госпитале, из газеты. Когда он, подлечившись, вернулся в свой полк, ему очень обрадовались.

 

Снова начиналось наступление под Ростовом и битва за контроль над воздушным пространством. Тогда Левитан был сбит во второй раз. Упал он опять на нейтральной полосе. Обгоревшего лётчика подобрали солдаты 339-й стрелковой дивизии. На этот раз он лечился в Кавминводах. В части доложили, что самолёт сгорел, лётчик погиб. Родным Владимира Левитана пришла вторая похоронка. В том бою он тараном сбил немецкий самолёт, и его наградили орденом Ленина, также посмертно. Не долечившись до конца, он снова отправился на фронт, но попал уже в другую часть — 170-ю, также под Ростовом. Полк стоял за нынешним поселком Фрунзе до 22 июля 1942 года.

 

Немецкие танки уже обстреливали аэродром, когда последние истребители вылетали в Кагальницкую. В числе этих 8 уцелевших истребителей оказался и самолёт Левитана - уже кавалера двух боевых орденов, на счету которого было более 70 боевых вылетов.

 

Удивительно, что в 1943 году Владимир Левитан, уже в звании капитана, снова освобождал Ростов. Часть, в которой он служил, неожиданно перебросили на юг, где готовилась знаменитая битва в воздухе весной. Участвуя в этой битве, Левитан был сбит в третий раз. Он получил тяжелейшее ранение, и только летом 44-го, когда фронт уже перешёл в Болгарию и Румынию, вернулся на фронт и воевал до последнего дня войны.

 

На счету Владимира Левитана было 20 лично сбитых им истребителей, ещё 9 было сбито в группе с товарищами. Он четырежды был ранен и дважды похоронен.

[Гость Helen76]

Не знаю, можно ли сюда ,но другой темы не нашла

Так что простите, если обижу чьи-то чувства.

 

Лето 1944 года, Белоруссия. Через спаленное село, наступая на пятки продвигающейся армии, шла батарея МЗА. Батарея серьезная и заслуженная. 37-мм зенитные пушки* держали тогда самый опасный диапазон высот -2,0 — 3,0 км и надежно прикрывали переправы, вокзалы и аэродромы от Фоккеров-190 до Юнкесов-88 . Мессеров, и особенно Лаптежников, в тот год уже почти не осталось. Короткий привал на развалинах деревни. Слава Богу — колодец цел. Времени — едва набрать фляжки и перемотать портянки. Единственная живая душа щурилась на солнце на останках сгоревшего сруба. И этой душой был рыжий котенок. Люди или давно погибли, либо ушли в Полесье, от греха подальше. Пожилой старшина, докуривая цигарку, долго смотрел на котенка, а потом взял его и посадил на облучек. Накормил остатком обеда, нарек кота Рыжиком и объявил его седьмым бойцом расчета. С намеком на будущую славу уничтожителя мышей и прочей непотребности в местах расположения, а особенно — в землянках. Молодежи лишь бы беззлобно позубоскалить, безусый лейтенант тоже не возражал, так Рыжик и прижился на батарее. К зиме вырос в здорового рыжего котяру со скромным, покладистым и честным белорусским характером, чем и расположил себе всех бойцов. Во время налетов вражеской авиации Рыжик исчезал, неизвестно куда и появлялся на свет только тогда, когда зачехлят пушки. Тогда же за котом и была отмечена особо ценная особенность, за непонимания которой и получил в морду связист полка, попытавшийся пнуть сапогом животное, путавшееся у него под ногами. А особенность эту заметил наш старшина — за полминуты до налета (и перед тем, как смыться) Рыжик глухо рычал в ту сторону, с которой появятся вражеские самолеты. Все выходило так, что его дом, был по ошибке или целеустремленно разбомблен немецкой авиацией. И звук, несущий смерть, он запомнил навсегда. Такой слух оценила и вся батарея. Результативность отбоя редеющих атак противника выросла на порядок, ровно, как и репутация Рыжика. Во время войны никому не приходило в голову послать в действующую часть инспектора по чистоте подворотничков и зелёности травы, по этой причине Рыжик и дожил до апреля 45 года, до своего звездного часа. В конце апреля батарея отдыхала. Было это толи в Восточной Пруссии или Германии, я не помню, да это и не важно. Война отгремела и шла к концу. За последними фрицами в воздухе шла настоящая охота, поэтому, батарея МЗА ПВО просто наслаждалась весенним солнышком и Рыжик откровенно жал на массу на свежем воздухе, исключая законное время приема пищи. Но вот, айн секунд, и Рыжик просыпается, даёт шерсть дыбом, требует внимания и недобро рычит строго на восток. Невероятная ситуация ведь на Востоке Москва и прочий тыл, но народ служивый и доверяет инстинкту самосохранения . 37-миллиметровку можно привести в боевое положение из походного за 25-30 сек. А в данном статичном случае — за 5-6 секунд. Тишина, стволы, на всякий случай наведены на восток. Ждем. С дымным шлейфом появляется наш ястребок. За ним висит, на минимальной дистанции — FW-190. Батарея вклинилась двойной очередью и Фокер, без лишних телодвижений воткнулся в землю за 500 -700 м от наших позиций. Ястребок на развороте качнул с крыла на крыло и ушел на посадку, благо, здесь все базы рядом — 10-15 км. А на следующий день мы встретили товарищей. Пришла машина полная гостей и привезла летчика — грудь в орденах, растерянный вид и чемодан с подарками. На лице написано — кому сказать спасибо? Говорит — как вы догадались (долбанные ПВОшники), что мне нужна помощь, да так оперативно? Да, чтоб так точно в цель. Я вот вам, в благодарность, портсигар привез, сало и подарки. Мы киваем на Рыжика — ему скажи спасибо! Летчик недоумевает, думает, что его разыгрывают. И старшина рассказывает длинную версию истории, вы её уже прочитали. К его чести, на следующий день лётчик вернулся с двумя кг свежей печенки для Рыжика. И уже не шутил, угощая кота, поверил и благодарил. Судьба штука тонкая. Демобилизовавшись, старшина забрал Рыжика с собой. А это значит, что в Белоруссии и сейчас бегают разноцветные потомки УКВ радаров. Это была родина старшины.