Рассказы и рассказики

[Der Fliegende]

Иго-го!!! В жеребячестве

 

кыш рыжая а то копытом дам по хребту

[Лиса]

кыш рыжая а то копытом дам по хребту

С нюхом у тебя порядок, а вот со зрением сложно! Чернобурая я!!!

И ты копыта мыл?

[Der Fliegende]

хоть серо-малиновая. а для тебя специально копыто в чем нибудь испачкаю. в шоколаде к примеру. или в сливках

[Лиса]

хоть серо-малиновая. а для тебя специально копыто в чем нибудь испачкаю. в шоколаде к примеру. или в сливках

Угрожать ты, как я погляжу, мастер... А не слипнутся копыта? Хотя, было бы хуже, если бы это были ласты.

[Der Fliegende]

Угрожать ты, как я погляжу, мастер... А не слипнутся копыта? Хотя, было бы хуже, если бы это были ласты.

 

оближу если что

[Лиса]

оближу если что

Животное. Кони копыта не облизывают.. потому что ступают не в шоколад

[Гость Себастьян Козюлькин]

Хроники лаборатории. Зрелость. (Записки неизвестного ученого. Ну или лаборанта...)

 

10 июня.

Запускали малошумяший усилитель. Регистрирует импульсные помехи

каждые 8 секунд.

 

11 июня.

Анализировали спектр помех. Hашли источник. Это радар на городском

аэродроме.

 

12 июня.

Тестировали новые компьютеры. Фурье- и вейвлет преобразования идут

на ура. Квейк тоже не тормозит.

 

13 июня.

Тестировали мониторы. Через 3 минуты появился новый бот. Валили

его втроем. Hа седьмой минуте забили окончательно. Прибежал шеф. Был

очень лаконичен и сыпал яркими образами. Болят уши. Грустно.

 

14 июня.

Экранировали усилитель. Заземляли. Заземлили все, что можно. Hе

помогает. Спирт тоже. С радаром надо кончать.

 

15 июня.

Думали. Паяли схему.

 

18 июня.

Утро. Включили усилитель. Давили радар новой схемой. Подбирали

волну, фазу и форму импульса. Подавили. Помех на усилителе больше нет.

Обед. Hа нас чутьне сел первый самолет. Вечер. Самолеты идут косяками.

Выключили схему. За проходной ждали пилоты. Крепкие ребята с хорошей

реакцией. Охрана нас отбила. Потом добавила.

 

19-22 июня.

Душевные беседы с особистом.

 

23 июня.

Приехали военные.Забрали схему. Очень хвалили. Потом пугали. Мы

обещали молчать. К вечеру пришел журналист. Hапоили его и завели на

технический этаж.Оттуда еще никто быстро не выходил. Плутают как минимум

сутки.

 

26 июня.

С утра поддались боту в Квейк. Минут двадцать строили из себя

мясо. Шеф пришел от себя довольный. Об увольнении уже нет и речи. Журналист

где-то голосит, но его надежно глушит вентиляция.

 

27 июня.

Шеф на коне. Мы трое отдыхаем. Разгромный счет. Обидно.

Анализировали причину неудач. Вечер. Искали журналиста.

Остались на ночную смену. Hашли. Кидается гайками. Смеется и

что-то пишет насвоем ноутбуке. Оказывается, у него

радиодоступ в Интернет. Завидую.

 

28 июня.

Увы, у всех у нас плохая реакция. Руки на клавиатуре не успевают.

Собирали манипуляторы с управлением от биотоков мозга.

 

29 июня.

Отлаживали манипуляторы. Оказалось, реагируют на подсознательные

образы. У всех синяки. Снизили чуствительность входных каскадов.

Помогло.

 

30 июня.

Убрали манипуляторы. не спортивно и чревато увольнением.

Приспособили их в горячую камеру, где работаем с радиоактивностью.

Удобно, быстро. Остается больше времени на компьютеры.

 

3 июля.

Приходил директор. Забрал манипуляторы. Просил сделать еще. Весь

день пытались вспомнить управляющую схему. Hе сумели. Курево не то.

Спирта нет. Шеф опять на коне. В корпусе уже ходят легенды про

неизвестного, ворующего еду и спирт.

 

4 июля.

Приходил Вася. Бывший сотрудник. Теперь крутой. Хвастается GPS.

Хам. Поспорили наего джип, что GPS ему не поможет. Hе верит.

 

5 июля

Готовились к спору. Окна джипа закрашены. Вася готов. Смеется. Мы

тоже готовы. Hашли подходящий кабель для новой схемки. Главное,

чтобы выдержала подстанция.

 

6 июля.

Подстанция продержалась до обеда. Джип застрял в болоте километрах

на 120 от города. Вася удивлен. Считал, что он посреди города. Мы

рады.

 

7 июля.

Уже не рады. Схемы нет. Прибора нет. Компьютеров нет. Заначенной

бутыли тоже нет. Комнаты опечатаны.

 

8-20 июля.

Сидим в КПЗ. Иногда встречи с особистом. Читаем в газетах о

происшествиях с судами и самолетами, потерявшими ориентацию.

 

21 июля.

Виделись с шефом. Говорит тихо. Hервничает. Дергается глаз. Хочет

к маме. Hичего непомнит.

 

22 июля.

Приходили военные.Сильно пугали. Hемного хвалили. Просили

работать на них. За такие деньги - и работать?

 

август.

Мы были неправы. Hадо было соглашаться. Теперь поздно. Осваиваем

пилы и топоры.Спирт из местной древесины плохой. Работа идет медленно.

Hеэффективно. Hадо что-то делать. Так, чтобы деревья сразу под

корень, и ветки долой...

 

сентябрь.

Сделали. Сидим в карцере. Говорят, разовый выруб пяти гектаров

леса был заметен километров за 20... Жаль, установка тоже сгорела. Конвой

косится и исподтишка бьет по почкам. Зря. Задеть казарму и поселок мы не

хотели. Грустно. Ждем особиста и военных.

 

Хроники лаборатории. Тригода спустя. (продолжение)

 

5 апреля.

Хорошо на свободе! Шеф нас видеть не хочет.

 

6 апреля.

Берут в соседнюю лабораторию. В институте все изменилось.

Пришло новое время.Все грезят грантами, коллабораторами и деньгами.

Hет полета мысли.Скучно. Спирт в дефиците.

 

10 апреля.

Молодежь не умеет играть в Квейк. Даже в первый.

Сказывается изощренная логика - сначала деньги, потом работа.

 

11 апреля.

Пытались преодолеть недостаток спирта. Получился напиток

с эфирными добавками. Блеск! Весело и никакого запаха.

 

12 апреля.

У нас украли рецепт. Дети, не ведали, что берут.

Hаши рабочие журналы для непосвященных смертельно опасны.

 

17 апреля.

Так и есть. Соседи-химики воспроизвели крайне мощный галлюциноген.

Вытяжка не помогла. Вынесли тела на воздух.

Лежат в позе младенца и канючат.

Судя по обрывкам фраз и подергиваниям, все находятся

где-то в районе 5-го круга рая. Жаль. Мы хотели наоборот.

 

18-30 апреля.

Удивительно, но мы вне подозрений. Работали, заметали следы.

Осваиваем новые компьютеры и программы.

 

1-10 мая.

Праздник был илинет? Hе помним. Причем не только

мы - оказалось, рецепт пошел в массы.

 

11 мая.

Встретились с Васей. Он теперь спонсор. Золотая цепь, машет

пачкой кредиток,сильно пальцует. Пытается задеть.

Это он зря. У нас под пальцами клавиатуры. И толстый канал в Интернет.

То, что все его кредитки анулированы из-за долгов, он еще

узнает. А пока такой человек не входил на территорию

института, не въезжал в страну, не учился, не женился и

вообще не рождался.Зато он разыскивается Интерполом, отмечен,

как участник террористических групп. Вооружен и особо опасен.

 

12 мая.

Со временем, о Васе соберут бумажные документы и все прояснится.

А сегодня узнали,что дома его брал батальон спецназа.

Обильные разрушения, есть жертвы. При взрыве шоковой гранаты

объект захвата практически откусил язык. Выбивая из пальцев вилку,

группа захвата сломала ему руку. В двух местах. Объяснить что-либо

устно либо письменно Вася не сможет долго.

 

июнь.

Из больницы вернулись химики. Меньше половины. Движения и тела

легкие, речь невнятная. Однако по взглядам понятно, что

мы тут уже нежильцы... Грустно.

 

15 июня.

Заводской спирт становится дефицитом. Hаш микроробот пойман в момент

откачки заветной жидкости из сейфа чужого Шефа. Предъявлен как их

собственная разработка. Им теперь премии. Если найдут

адаптированные под робота программы и модуль управления.

 

17 июня.

Они нашли.Вернее мы все сами отдали. Их друзья нас

убедили. Спасибо друзьям. Что уходя, выключили утюги и вытащили кляпы.

Что и говорить,времена уже не те...

 

18 июня.

Забили на химию и робототехнику. Сменили лабораторию.

Теперь мы физики-оптики.

 

1 июля.

Заключили контрактна разработку системы трехмерной голографии.

Должна давать объемное изображение в произвольной области

внутри системы эмиттеров.

 

июль-август.

Увлеченно работали.

 

20 августа.

Все готово. Будем испытывать. По идее, если хватит производительности

компьютеров, будет даже анимация. Монтировали лазерные эмитеры

по периметру ограждения института.

 

21 августа.

Есть трехмерное изображение! Есть анимация! Прорисовка группа боевиков

весьма реалистична.Охрана мгновенно отреагировала автоматным огнем.

Программа управления дала сбой. Территория заполнена багами из

"Звездного десанта". Со стороны пустыря - два ходячих танка из

"Звездных войн". Охрана держит круговую оборону -

невероятно крепкая психика. Картинку видно даже снаружи

периметра - подкрепление и не пыталось подъехать.

Опять сдала подстанция. К вечеру. Hас не расстреляли только потому, что

кончились патроны.

 

22 августа.

Заказчик доволен.Hовая видеотехнология - дешево, реалистично.

Мы теперь богаты. Вилла, машина, счет в банке.

 

23 августа.

Hи виллы, нимашины, ни счета. Очень популярно объяснили,

сколь многим людяммы обязаны. Что поделать - Семья есть Семья.

Пришлось делиться. Hа свою долю купили винчестер. Hа обоих.

 

сентябрь.

Занимаемся проблемой холодного ядерного синтеза.

Пасут плотно.

Изменено 13 июня 2012 пользователем Себастьян Козюлькин

[Любопытный Мальчик]

Интересная лаборатория

Нам, тоже, как-то пришлось просить сотовых операторов, что бы они отключили близлежащие вышки, на время проведения нашего эксперимента

[Гость Себастьян Козюлькин]

Победитель конкурса на самый короткий рассказ, имеющий завязку, кульминацию и развязку.

 

“Шофер закурил и нагнулся над бензобаком, посмотреть много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года.”

О. Генри

 

 

В Англии был объявлен конкурс на самый короткий рассказ, но есть четыре обязательных условия:

- Должна быть упомянута королева.

- Упомянут Бог.

- Немного сексу.

- Должна быть тайна.

 

Первое место: "О, Боже, - воскликнула королева, - я беременна и не знаю от кого!"

 

 

Кратчайшая страшная история из когда-либо написанных - ” Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались.” Фредерик Браун.

[Гость Себастьян Козюлькин]

Сказка для взрослых

 

На берегу реки Шибзд сидел голый кролик Мокрнг и считал деньги:

- Шибшти шешьть, шибшти шемь, шибшти вошемь…

А в это время ворона Элспсц, стерва одноглазая, летающая дрянь, подкараулила момент и сделала все так аэродинамически точно, так безукоризненно, что фраза «деньги не пахнут» перестала иметь смысл. Или шмышл. Что одно и то же.

 

- Ты! Тварь! – заорал Мокрнг, но Элспсц, выйдя из прицельного пике, лишь каркнула сверху что-то обидное, наглое без меры и пародирующее его врожденную шепелявость.

Затем она включила форсаж и скоро превратилась в бередящую ум исчезающую точку.

- Шука! – Только и оставалось прошептать, сузив глаза в надменном прищуре.

 

Кролик опустил взгляд в траву: он не хотел видеть, как эта поганая точка превратится в ничто. Денежка безнадежно испорчена. Честь поругана. Выхода нет…

- Шибшти вошемь… - произнес задумчиво Мокрнг. Деньга - последняя, и как раз ее

не хватало для расчета, потому что шибшти вошемь минус одна загаженная останется шибшти шемь!!! А надо ж было - шибшти вошемь!

 

- Тварь! Ишчадие адшкое… Укокошу гадину!

 

Мокрнг в истерике помахал за горизонт бумерангом, которым не смог воспользоваться, оттого, что лапы были заняты важным делом, и, забросив бесполезную деревяшку подальше в кусты - чтобы подобрать на обратной дороге, побрел к Еноту…

 

- О! – сказал Енот Фукнг. – А чего это ты такой голый?

- А!... – махнул рукой кролик и показал испорченную денежку..

- Уууу... – посмотрел Енот на бумажку с двух сторон… - Элспсц?

- Она…Тварь…Зараза...

- Да…брат ты мой… - и Енот пошел смотреть свои шампуни, отбеливатили, отпариватели,

всякие там присыпки, красители - идентичные натуральным, отечественныые отшмякиватели, отскребыши и очень дорогие импортные антивонючинговые тюнинг-комплекты.

 

Кролик смотрел со страхом, как Фукнг швыряет в разные растворы, мнет и давит на бумажку, Мокрнг то и дело подскакивал, тянулся к ней, будто в последний раз, но енот останавливал его холодным бесцеремонным взором профессионала и только покрякивал довольно, разглядывая заново рождаемую на свет ассигнацию.

 

- Готово!

Енот подсушил феном поверхность, поглядел на солнце через микроотверстия в хитро устроенной денежке и вернул ее кролику.

- Шибшти вошем! – обрадовался Мокрнг, складывая её поверх остальных.

 

- Ошибаешься, - возразил Фукнг, - взял у кролика пачку, отсчитал оттуда пять купюр и вернул обратно. – Шибшти три! Пять за работу. За химию. Импортная. Андестенд?

 

- Аааа… - только и успел сказать в ответ кролик, как енот уже жал ему лапу у калитки и благодарил за сотрудничество.

- Заходи… - махнул он на прощанье и тут же исчез за забором.

Включилось радио, и разом заёрничали, заглумились припевами лесные шансонье.

 

 

Кролик стоял, охваченный сильным чувством, название которому он еще не знал.

Он все пытался вспомнить – как оно называется, но на ум шли только нехорошие слова,

отично, впрочем, рифмующиеся с лесным шансоном, так что кролик нескоро отошел от ступора, бредя по тропинке и склоняя одно и то же пакостное словечко в разные падежи.

В конце концов, он добрел до поляны, где жил Медведь Буцкнг, развернулся в сторону енотова жилища и громко произнес это слово – туда, на юго-восток, в обитель Фукнга.

 

- Чего орешь?

Морда медведя возникла в затуманенном мозгу кролика и затем материализовалась в реальность.

- Ни хрена шебе! - сказал Мокрнг и чуть не свалился в обморок.

- Тихо, гад, не падай, - Поймал его косолапый, - А лучше говори как на духу: что ты, гад, тут делаешь, и чем ты так, гад, встревожен?

 

И кролик рассказал все.

Он трясся губой, загибал пальцы и все пришепетывал: - Было шибшти вошем, потом эта

шука: штало шибшти шемь, а потом опять, понимаш, шибшти вошемь опять, а потом шибшти три! Ты понимаш? Шибшти! Три! Почему три?!

 

И Мокрнг набрался храбрости и опять произнес это слово в сторону енотова жилья.

Медведь поморщился от чужой нецензуршины и стал чесаться.

Он долго чесался, то закатывал глаза, то, напротив, опускал их вниз и кряхтел…

Потом сказал задумчиво и с угрозой:

- Короче.

- Что? – не понял кролик.

- Короче, пошли, - сказал Медведь Буцкнг, взял кролика: как ребенка - за руку и они пошли к еноту.

 

Перед забором медведь остановился. Он вынул из-под мышки скомканную милицейскую

фуражку с красным околышем, плюнул на кокарду, потер ее и нахлобучил головной убор себе на макушку.

 

- Ты вот что, ты подожди тут. А я зайду. Понял?

- Ага!

- Ну, стой тут. Никуда не уходи, смотри, – сказал медведь, аккуратно вынес калитку плечом и зашел к еноту.

 

Тут же включилась очень громко весьма сумбурная и беспокойная музыка - сквозь нее долетали крики енота, звон битой посуды и то самое слово, которое прокричал кролик, так глубоко запавшее в душу медведю.

- Рраз! - кричал Буцкнг в ярости, разбивая что-то на глазах енота. И тут же рифмовал свой крик с этим словом. Опять бил и опять рифмовал. Получалась очень звонкая поэма.

 

Наконец, медведь вышел, неся, как официант, на серебряном блюде, пять купюр, а на его лапе болтался, на манер полотенца, полудохлый Фукнг.

- Вот! - произнес медведь с пафосом, скинул с лапы енота и протянул кролику пять денежек на подносе. – Поднос я себе беру, на память, - пояснил он.

Кролик, с благодарностью и воодушевлением, тревожно поглядывая на енота, взял с подноса хрустящие бумажечки, закатил глаза от счастья и охватившей его великой праведной радости, и произнес с нежным трепетом в душе:

 

 

- Шибшти вошем!....

 

- Ошибаешься, - Услышал он голос дежа вю. – Скрягти четыре!...Половина мне за труд.

 

Медведь влез к нему в лапку, честно отсчитал своё, и хрустнул деньгами обратно

в похудевший кулачок.

- Да, кстати… А чего ты такой? Голый какой-то?

- А… - махнул лапой Мокрнг, затрясся весь и пошел - куда глаза глядят, сдерживая в себе снова вернувшееся к нему прилипчивое словечко.

 

И пришел кролик на берег Затухцыцкого озера, сел на бугорок, и стал горько-горько плакать. Причитал он, и шепелявил свои цифры, называл медведя и енота всякими непотребными словами, проклинал всех зверей и мать их, клял также свою судьбу, происхождение и вид.

Пока не подползла к нему змея Шпзэц.

 

- Шшибшшти вошшемь, говоришшш? – прошипела змея.

 

И рассказала – что надо делать. Надо идти ко Льву. Он принципиальный мужик, президент, отец леса, он - поможет.

Змея отговорила своё, а кролик, зажав в лапку деньги, чтобы и она не спросила

чего-нибудь материального за совет – побежал в логово Правительства Леса.

 

Там было на удивление пусто.

Бегемот спал в бюро пропусков, охраны и вовсе не было, так что Мокрнг проскользнул

прямиком на второй этаж, и зашел на цыпочках в кабинет с надписью «Лев Баццр».

 

За столом огромного кабинета никакого Льва не видно было и в помине, а зато сидел там Хомяк Цапкнз и что-то пересчитывал в выдвинутом ящике стола.

 

- А где лев? – спросил кролик.

- А тебе какое дело? – нагло отвечал хомяк. – Ты по личному?

- Да.

- Прием по пятницам.

- Так сегодня пятница!

Хомяк недовольно поглядел на календарь, на часы, опять на календарь…

- Лев уехал.

- Как уехал…куда? – опешил Мокрнг, теряя последнюю надежду.

- На кладбище уехал.

- Кто-то умер? – обеспокоился кролик, вспоминая енота.

- Умер. Лев сам и умер. И уехал на кладбище. Я за него. Тебе чего?

- Лев?!! Так он же здоровяк был…

- Ага…Много ты знаешь…Здоровяк. Он не в себе ходил последнее время. Бредил идеями реформ, принципиалил некстати, лез во все…Вот и выпал случайно из окна, и его тут же переехал грузовик и еще для верности газонокосильщик на него налетел свой косилкой

четыре раза подряд. Посадили его. Пожизненно.

- Кого? - помрачился умом Мокрнг.

- Кого посадили? Ну, ты дурак, кролик. Газонокосильщика, конечно! А льва – положили.

И закопали. Я теперь за льва. Тебе чего?

- Мне…

Кролик задумался, находя в себе нехорошие предчувствия.

 

Хомяк, ведь, теперь был исполняющим обязанности Президента.

А словечко-то опять начало крутиться в голове, да еще во множественном числе, и рвалось на свободу…Не ровен час... Этак можно отправиться в гости к газонокосильщику.

 

- Чё молчишь, заяц облезлый? - наглел тем временим хомяк, но как-то еще робко наглел, не профессионально…И тогда Мокрнг все же решился рассказать как есть всю правду и требовать справедливости от Правительства, власти и самого И.О. Президента – хомяка Цапкнза.

 

- Ах, подлец! - обнадеживающе сказал, прищурившись, Цапкнз, когда кролик отшепелявил ему все свои шибшти. - Мы его паскуду, после всех приколов отправили на экологию, реноме свое восстанавливать – а он, опять за старое… Ну, тварь!...

И хомяк набрал номер.

 

И через пятнадцать минут привезли медведя.

 

Из-под стола выползла сонная черепаха-адвокат, напялила очки, парик и мантию. Хомяк тоже искал мантию, но нашел только полотенце и парик Льва, очень ему большой и все время съезжающий на бок.

 

- Ты, козел, отдай кролику деньги! - Произнес приговор Хомяк.

- Воистину отдай! – согласилась черепаха-адвокат.

 

Медведь, пожал плечами, выразительно поглядел на кролика и сунул ему в лапку все его бумажки.

- Пересчитай, заяц! - Потребовал судья-хомяк.

Кролик, тряся лапками, пересчитал купюры: - Шибшти вошемь. – Сказал он, на всякий случай больше не радуясь.

- Пошел вон, медвежья харя! - Скомандовал хомяк и медведя увели.

 

Черепаха Здрябдц и И.О. сняли мантии, парики, похохотали над медведем и уставились на Мокрнга.

- Ну, детка, - Сказала черепаха-адвокат, - Что надо сказать Высокому Суду?

- Ээээ…Спасибо…

- Так. Еще?

- Еще?

- Да.

- Пожелать…мира…процветания?

- Ну…и?

- А что еще?

- А еще надо оплатить услуги адвоката. Скрягти четыре денежки.

Черепаха взяла бумажки у мертво стоящего Мокрнга, отсчитала свой гонорар и ушла не спеша.

 

- А госпошлину оплатишь в казну - в банке, завтра, знаешь где банк? У сороки Стрингл.

Столько же. Скрягти четыре.

 

Слова хомяка доходили до кролика как через вату.

Тогда Цапкнз подошел к нему, вынул все деньги из его лапки и положил их себе в стол.

 

 

- Сделаем проще. Казна-то вот она, в столе у меня. Так что радуйся, заяц, я тебе сэкономил два процента за перевод. Кстати, чего ты голый-то ходишь? Неэтично.

 

Мокрнг уже уходил, подавленный, убитый, и вдруг, услышав последнюю фразу, развернулся на хомяка и неожиданно громко и визгливо спросил, скривившись: - Что?!

 

- Голый чего ходишь?..

- Голый? – переспросил кролик и медленно двинулся в сторону стола, - Я тебе расскажу –

почему я голый. Это у вас, ворюг, по двадцать шкурок запасных, а у меня одна, понял?

И я ее постирал сегодня. Сушится, понял?

- Понял, понял! – Забеспокоился хомяк, ошарашенный решимостью кролика и тем, что тот, сам не понимая, вдруг совершенно перестал шепелявить… – Иди! Иди, любезный…

 

Мокрнг остановился, глянул на перепуганного хомяка, плюнул себе под ноги и вышел.

 

Подходя к дому, он обнаружил, что является полным и окончательным дураком.

Ведь он ушел, и не убрал с веревки во дворе свою единственную шкурку.

А ведь ее могли украсть и что тогда?... Как тогда жить? А зима?...

 

…Но... шкурка висела…чистая…сухая…ее никто не украл. Не успели…

 

Кролик был так рад этому, что даже не огорчался уже потерянным деньгам и потерянной мечте, на которую он откладывал деньги половину своей жизни, ведь кролики не слоны, они живут очень мало, не успеешь отложить – как уже умирать надо.

 

Он даже не огорчался торчащей из ящика бумажке – это пришел счет… за перевод госпошлины…Быстро пришел.

 

Кролик нацепил свою шкурку, стал перед зеркалом и глядел на себя – как он красив в ней, своей единственной, но такой белой, пушистой - восхитительной шкурочке, напевая в очень, очень множественном числе, то самое новое слово, которое за сегодняшний день стало его самым востребованным, самым главным и самым заветным…

 

© Jead

[Royal_Flush]

Виктория Райхер

 

Женьке – шапку

 

«Женьке – шапку, – бормотала Катерина, меся сапогами грязь двора, – хорошей шерсти, можно с вышивкой. Ленке чайник. Маме бусы, папе тоже бусы, тьфу, нет, папе шахматы. А Семенову что?»

 

Пыльный снег падал с утреннего неба и таял в воздухе, не долетая до земли. Машины гудели, люди бежали, бежевые брюки надевать не стоило.

 

«Черные в стирке, – напомнила Катерина сама себе, – не юбку же, в такую погоду».

 

Брюки позволяли прыгать через лужи. Женьке – шапку, и если с вышивкой, то с какой-нибудь мальчиковой, а то он расстроится, что опять не танк. Ленке чайник. В прошлый раз она подарила Катерине подушечку для булавок. Из-за этого Катерина сначала собиралась подарить ей наперсток, но потом передумала. Не налезет на нее наперсток, какой ни выбирай. Ни на палец, ни на ноготь. А чайник – совсем другое дело. Чайник можно хоть на голову надевать.

 

Между машиной и тротуаром было мокро и грязно. Катерина попробовала взглядом вскипятить грязь, чтобы она испарилась, но грязь равнодушно лежала на земле и никуда не исчезала. Это была очень устойчивая грязь.

 

«Маме – бусы», – подумала Катерина, перелетела полоску бурой жижи, удачно приземлилась на каблук и открыла машину. Зеркало отразило торжествующий нос, немножко забрызганный грязью.

 

«Ерунда, – сообщила Катерина зеркалу и стерла грязь рукавом пальто. – А если бусы будут тонкие, как в прошлый раз, то к ним придется еще браслет».

 

Машина выехала со стоянки и поплыла по черному шоссе. У водителя в левом ряду Катерина заметила серебряную елочку, укрепленную на ветровом стекле.

 

Масло проверить опять забыла. Что там Семенов говорил про эту встречу? Уникальная возможность экономического прорыва? Сказал бы проще – могут дать денег. Впрочем, это он тоже сказал. И добавил: «Катерина! Опоздаешь – утоплю».

 

Угроза имела реальную почву. Неделю шли дожди, и дороги были похожи на каналы. «Ну просто Венеция», – эстетически наслаждалась Катерина, на что некультурный Семенов кивал: «Вот в канале и утоплю. Как Дездемону».

 

Бессмысленно было ему объяснять, что Дездемону не топили, – он просто пообещал бы придушить. Катерина изо всех сил старалась не опоздать и даже обогнала справа грузовик, тащившийся по ее полосе. Зазвонил мобильный телефон.

 

– Женьке – шапку, а маме бусы, только не из малахита. На малахит у нее аллергия. Алло.

 

– Катька, ты где? – заговорил мобильный голосом Семенова.

 

– Я уже подъезжаю, – ответила Катерина и посмотрела на светофор. Светофор щелкнул и отключился. Тут же образовалась пробка. – Ты от меня чего хочешь в подарок на Новый год?

 

– Катерина, я тебя серьезно предупреждаю. Эти люди – миллионеры. Но они не идиоты. И деньги они дают только тем, кто производит на них огромное впечатление. Поняла?

 

– Для огромного впечатления тебе нужно было Ленку брать.

 

– Будешь выступать там со своими шуточками – продам на мясо, – мрачно ответил Семенов и отключился.

 

«Лучше на мозг, – подумала Катерина, объезжая пробку, – за мясо в наше время немного дают. Да и сколько там во мне того мяса».

 

Семенов ждал возле входа в огромное здание с глухим фасадом.

 

– У них там что, спецприемник? – спросила Катерина, подходя.

 

– У них там сто миллионов в год на развитие отрасли. – Семенов оглядел Катерину с ног до головы и поморщился: – Что это за беж?

 

– Это не беж, – с достоинством ответила она, – это брюки.

 

– Я вижу, что не балетная пачка. Но почему они светлые?

 

– А что, нельзя? В этот рай впускают только нагишом?

 

Семенов взял Катерину за руку и потащил за собой, не переставая шипеть:

 

– Ты ничего не понимаешь. Ничего. Ты в политике фирмы смыслишь как свинья в цветах. Ты способна припереться в грязных штанах на встречу, от которой зависит наша судьба на ближайшие десять лет.

 

«Женьке – шапку, – думала Катерина, стараясь наступить Семенову на ногу каблуком, – и лучше, если на ней будет вывязан какой-нибудь рисунок. Хорошо бы пушистый танк, но где ж такой найдешь. У Женьки уши вечно мерзнут, нос от холода морщится, смотреть невозможно, до чего жалко. А он любит танки. А какие в наше время танки?»

 

– Вить, ты не знаешь, где можно достать пушистый танк?

 

– В армии, – сказал Семенов и взвыл от боли. – Ты что, сдурела? Ты что, не видишь, куда ногу ставишь?

 

– Извини, – кротко ответила Катерина. Бусы лучше покупать в ювелирном, а вот шахматы в ювелирном не купишь. Или купишь? – Вить, в ювелирных продаются шахматы?

 

Они прошли по широкому коридору, бегущему мимо стеклянных стен и дверей светлого дерева, и дошли до открытой двери с табличкой «Для заседаний». За дверью стоял круглый стол и сидела молодая женщина. Она пила минеральную воду.

 

– Здравствуйте, – солидно сказал Семенов, заходя. – Я Семенов, руководитель фирмы «Инспиратор». У нас встреча с президентом фонда.

 

– Да-да, пожалуйста, – кивнула женщина, – располагайтесь, налейте себе попить, президент сейчас придет.

 

Катерина огляделась по сторонам. Комната была выдержана в светлых тонах, у мягкой мебели мягко светились металлические ручки. На стене висел большой плакат: «Проективное инспирирование – основа промышленного развития». Семенову можно ножик подарить. Но тогда он постоянно будет грозиться меня им зарезать. А если пояс, то выпороть. Может быть, подарить ему кровать?

 

Семенов негромко задавал женщине какие-то вопросы. Катерина достала пудреницу. Семенов толкнул ее под столом ногой. Она подняла глаза.

 

– Убью, – одними губами произнес Семенов, отечески улыбаясь, и повысил голос: – Екатерина Александровна, вы не подскажете, сколько предприятий были нашими клиентами в прошлом году?

 

– Тридцать два, – машинально ответила Катерина, с сожалением убирая пудреницу. – И еще на четырнадцати мы провели консультации по общей инспирации.

 

Женщина открыла блокнот и что-то записала. Семенов налил себе минеральной воды. Катерина толкнула его под столом ногой. Он скрипнул зубами, взял второй стакан, наполнил его и пододвинул ей.

 

– Спасибо, Виктор Яковлевич.

 

– Пожалуйста, Екатерина Александровна.

 

Вошел президент. Катерина ожидала, что он будет сиять отличными зубами, но он суховато кивнул и молча сел. Женщина обернулась к нему, радостно улыбаясь. Катерина могла поклясться, что она толкнула его под столом ногой. Президент подал голос:

 

– Евгений Евгеньевич.

 

Голос у президента фонда был под стать его внешности: сухой и никакой. Странный мужик, подумала Катерина. Все на месте, а посмотреть не на что.

 

Семенов откашлялся и открыл лежащую перед ним папку.

 

– Фирма «Инспиратор» является одной из крупнейших фирм отрасли в нашем регионе. Только за прошедший год процент проективной инспирации по району вырос практически до сорока процентов, и это исключительно благодаря тому влиянию, которое наша фирма…

 

Женьке – шапку. Или, может быть, все-таки танк? Хорошо бы и шапку, и танк. Но когда ему даришь два подарка, он сразу плачет, что не знает, чему радоваться. А шапка ему нужнее, у него уши мерзнут. Мама любит зеленое и голубое. На малахит у нее аллергия, но можно подарить бирюзу. Из бирюзы бусы бывают либо тоненькие, либо очень густые, но густые мама не любит, а на тоненькие обидится. Значит, еще браслет. Браслет, значит, тоже из бирюзы, то есть нужно искать набор. Где наборы лучше всего? Можно съездить в «Красавицу», а можно в «Каменный век». В «Веке» камни лучше, «Красавица» ближе, а времени нет ни черта. Папе шахматы. Может быть, тоже каменные? Интересно, продаются ли шахматы в «Каменном веке»? Этот Евгений Евгеньевич сидит с таким лицом, будто это он продается в магазине «Каменный век». И чего он пришел на эту встречу? Витька распинается, а этот слушает, как памятник. И отчество «Евгеньевич» ему не идет. Ему нужно какое-нибудь необычное отчество, а то у него все такое обычное, хоть маслом заедай.

 

Катерина задумалась, какое отчество пошло бы президенту фонда. Евгений Евграфович? Евгений Султанович? Евгений Варфоломеевич? Евгений Разгуляевич?

 

«Шубу незачем, – думал Евгений Разгуляевич, президент фонда. – Шубу незачем, а серьги у нее уже есть. Штук сто, если парами считать. И кольца есть, и браслеты, и игра „Дартс“ для младшего школьного возраста. Может быть, купить ей очки? Хорошие темные очки приличной фирмы. Будет носить вместо своих восьми других. Или обидится?»

 

– …одновременно в двух областях: первичного инспирирования и трансференциального инспирирования. Первичное инспирирование, являющееся, как известно, основным способом воздействия на процесс мышления и развития в ситуативной проблематике, занимает нас как отдельная тема, так и в качестве базы для трансференциального инспирирования. В нем мы достигли особенных результатов, потому что уровень трансференциального воздействия, предоставляемого нашей фирмой, на двадцать восемь процентов выше, чем…

 

«А можно купить ей зонтик. От солнца. В январе. И пусть подавится».

При мысли о том, как можно подавиться зонтиком, Евгений Алибабаевич вздохнул.

 

– Да, да, – закивал Семенов, – это звучит несколько необычно, но я готов продемонстрировать цифры. Идейное инспирирование – пятнадцать процентов от общего бюджета, инсинуационное инспирирование – тридцать процентов, инспирирование маниакальной стадии – пять процентов и депрессивно-аутичное инспирирование – пятьдесят процентов. Таким образом, вы можете легко убедиться, что бюджет раскладывается…

 

«Унитаз. Раскладной. Портативный. Держать в кармане».

 

Катерина скучала. Бесстрастное лицо президента ее не инспирировало. «Глаза какие-то рыбьи. Может, он на самом деле Евгений Кальмарович?» Семенов пел изо всех сил. Семенова было жалко.

 

– Скажите, Евгений Евгеньевич, – вмешалась Катерина, пока Семенов переводил дыхание, – а вас как мама в детстве называла?

 

Президент фонда удивился и поднял левую бровь. Но Катерина смотрела на него с таким вежливым интересом, что долго держать паузу он не стал.

 

– Геша, – ответил президент фонда.

 

– А у меня сын тоже Евгений, – сказала Катерина, – только я его Женькой зову. А у вас дома Женькой, наверное, вашего папу звали?

 

– Звали, – согласился президент. – Он был Женька, а я Гешка. Нас так различали.

 

– Вы на папу похожи, – с одобрением сказала Катерина.

 

– Вы знали моего папу?

 

– Нет. Но если он назвал сына своим именем, его явно отличала большая любовь к стабильности и порядку.

 

Президент рассмеялся.

 

– Вообще-то меня назвали в честь деда. Папа тоже был Евгеньевичем.

 

– Понятно, – вздохнула Катерина, – у вас вся семья такая.

 

– Такая, – согласился президент.

 

– И мама? – полюбопытствовала Катерина.

 

– И мама.

 

Семенов написал записку и подсунул ее Катерине под локоть. Записка гласила: «Дура. Миллионы». Президент незаметно вытянул шею, чтобы увидеть текст, но Катерина предусмотрительно загородила записку ладонью.

 

– А вы уже придумали, что подарить маме на Новый год? – спросила она.

 

– Да не могу никак, – оживился президент, подаваясь вперед. – Никаких идей нет.

 

– А бусы?

 

– Есть у нее бусы. У нее стенд бус, на всю стену. И серьги есть, и машина.

 

– Важен не подарок, важно внимание, – встрял Семенов.

 

Катерина пнула его под столом ногой в колено.

 

– Подарок тоже важен, – сказал президент Геша.

 

– Ммм, – согласился Семенов.

 

– Подарите ей черепаху, – сказала Катерина.

 

– Почему черепаху? – спросил президент.

 

– Потому что это единственное, чего она от вас не ждет. Или смените отчество.

 

Президент расхохотался.

 

– Отчество-то зачем?

 

– А вам не надоело? – поинтересовалась Катерина.

 

– Нет, – растерянно ответил президент. – Я как-то привык.

 

– Тогда не меняйте, – разрешила Катерина, – тем более в подарок маме. Она ведь тоже привыкла, за столько лет. А черепаху можно еще и расписать. Красками. Будет расписная черепаха в подарок маме. Напишите на ней: «С Новым годом!» – и поставьте дату.

 

Семенов с удрученным видом складывал в стопочку свои бумаги.

 

– Да, кстати, – сказал президент, задумавшись о черепахах, – насчет вашей фирмы. Хорошая, по-моему, фирма.

 

– Хорошая, – согласилась Катерина.

 

– Отличная! – сказал Семенов.

 

– Я передам дело в бюджетную комиссию. С положительной рекомендацией.

 

– А я вам открою тайну, где продаются черепахи, – сказала Катерина.

 

– Откройте, – улыбнулся президент и подумал: «Я напишу на ней: „Подавись“. И распишусь».

 

На улице Семенов закурил.

 

«Женьке – шапку, думала Катерина, но только из ангорской шерсти, остальные не теплые вообще. Шахматы могут быть из малахита, а вот бусы нельзя».

 

– Витька, я придумала, что я тебе подарю! От всей души!

 

– Подари мне пять минут покоя от твоей души.

 

– Ага. Я давно знаю, что тебе не нравится моя душа. Поэтому я подарю тебе свое тело.

 

Семенов посмотрел с интересом.

 

– Я тебе в подарок напишу завещание, – сказала Катерина, засовывая руки в карманы. – И когда я умру, ты сможешь пользоваться всеми моими органами. Для чего захочешь.

 

Семенов тяжело вздохнул. Уже темнело. С неба сыпался бледный усталый снег, и ярко освещенные витрины плавали в воздухе, как аквариумы, набитые рыбами без названий.

[НКД]

Маникюр

 

Танечка Кущина гордилась своей профессией. А что тут такого? Не каждая же девушка в СССР должна быть лётчицей, как Раскова с Гризодубовой или трактористкой-героиней, навроде Паши Ангелиной! Если каждая за штурвал или, к примеру, за рычаги сядет, так на всех девчат Советского Союза никаких самолётов с тракторами не напасёшься. Так зачем создавать лишнюю мороку любимому пролетарскому государству?

Вот и работает большинство советских женщин в иных сферах, пусть и не таких романтичных и героических. Кто на предприятиях у станков, кто в столовской кухне у котлов, кто в детском очаге с детворой возится, кто ещё где. Все работы хороши, как лучший поэт нашей советской эпохи писал!

А после работы, понятное дело, каждой женщине хочется выглядеть привлекательно. Слава Труду, не в капиталистической стране живём, имеем возможность поприхорашиваться! По крайней мере горожанки. Ну, а чтобы соответствовать веяниям, прямой путь к красоте был через Дом быта, где и платьице новое в ателье заказать можно, и набойки на туфельки поставить, и причёску новую соорудить вместе с холей ногтей. А что такого? В СССР - всё для трудящегося народа! По крайней мере - в областном центре.

Вот и работала наша Танечка в орловском Доме быта мастером-парикмахером. Хорошо работала: на почётной красной доске висела фотографическим образом. Женщины в очередь к ней за два месяца записывались... А что такого? Садилась в кресло усталая, изработавшаяся тётка, а выходила из дверей Дома быта радостная миловидная женщина с прекрасной причёской и ухоженными ногтями.

Разумеется, и свою внешность Танечка Кущина не запускала: всегда аккуратно причёсана, скромно, но аккуратно одета, маникюром ноготки переливаются. Даже после начала войны не изменила она своим привычкам, хотя и переменила место работы с домбытовской парикмахерской на санпропускник. Как и прежде, звонко щёлкали в ловких пальчиках ножницы, вжикала машинка для стрижки, и сыпались на серые простыни и полы грязные волосы бойцов, командиров, беженцев... Порой, при большом наплыве обрабатываемых, пол был устлан волосами в несколько слоёв, как кошмой. Кошма местами шевелилась от вшей и гнид, по жирным волосам скользили подошвы... Но маникюр с танюшиных ноготков не слезал никогда....

Но вот наступил предпоследний сентябрьский день, когда на двери санпропускника повис тяжёлый тульский замок, а все работники отправились к райкому ВКП(б), согласно приказу о мобилизации. Попробуй-ка не пойти: как-никак военное положение в городе объявлено. Значит, и за неисполнение приказов полагается ... ууу!

Отстоявших полтора часа в огромной очереди работниц санпропускника гамузом отправили получать стройинвентарь, и только одну Кущину усталый морщинистый сержант с забинтованной шеей отделил от товарок:

- Больно ты, пигалица, субтильна... Не по тебе та работа будет.

- Как так? Всем - так по ним, а я, значит, недостойна?! Это что же такое творится-то!

- Не гоношись, кажу! Будет и тебе дело по плечу. Почекай трошки.

Сержант поднялся из-за стола и, сбычив голову, прошёл в соседнюю комнату. Спустя минуту он вернулся с бумагой:

- Так. Ты, товарищ Кущина, пойдёшь сейчас вот по этому вот адресу, предъявишь направление и приступишь к работе.

И вот Танечка уже не парикмахер, а "боец Кущина", и работает она не в доме быта, и даже не в санпропускнике, а на одном из окружных артскладов. И не ножницами с расчёской орудует она: шомполом, да ёршиком, да ветошью, да выколоткой. Вот только не выдали Татьяне красноармейского обмундирования, и приходится прижимать покрытые тавотом пулемётные стволы прямо к голубенькой штатской жакетке. А как не прижимать-то? Они же ж, пулемёты эти крупнокалиберные - тя-же-лючие! Надорваться можно очень даже запросто.

И ничего не поделаешь: смазку консервационную до металла нужно снять, иначе, как объяснил тутошний оружейный мастер, пулемёты эти стрелять не годятся. А потом - прочистить. А потом ещё раз смазать, на сей раз другим маслом - ружейным. А уж после вновь перетащить железины в ихние ящики. А их, ДШК этих проклятущих - ажник двести штук!

Приходят каждые двадцать-тридцать минут бойцы, получают ящики с пулеметами, патронами, гранаты, взрыватели... Уносят. Вскоре приходят следующие... И опять... И снова... Час за часом...

... За полночь Таня отволокла и уложила в ящик последнее расконсервированное тело пулемёта. Подошла к столу для разборки, чтобы убрать щёлочь, масло и всё остальное хозяйство. Не успела. Присела на секундочку: пусть чуть отдохнёт спина! И - словно повернули эбонитовый выключатель - провалилась в сон без сновидений.

Спала сидя, и только голова девушки лежала на перекрещенных ладонях с потрескавшимися, чёрными от масла и тавота ногтями...